Противостояние Предназначению

Шэйрад пришел в себя. Он слышал кап-кап срывающихся с потолка ледяных капель, ощущал холод каменных плит, на которые его бросили, обонял вонь, типичную для любого узилища долговременного содержания, но ничего не видел. А когда вернулось зрение и глаза сами подстроились к царившему в подземелье мраку, то пожалел о врожденной способности видеть в темноте так же хорошо, как и на свету. Перед ним, на расстоянии меньше вытянутой руки, лежал и умирал товарищ по отряду, изуродованный руками палачей, вдоль каменных стен примостились дрожащие от холода и страха перед неминуемыми пытками, оборванные тела, еще два изможденных – кожа да кости – субъекта дрались около промоины, куда капала вода с потолка. Победитель припал к лунке и глотнул затхлой казематной водицы, не обратив внимания на то, что его недавний соперник расшиб голову о камни пола.

Относительную тишину камеры, нарушаемую влажным стуком падающих капель и свистящим, затрудненным дыханием узников, разорвал крик. Даже не крик, а просто душераздирающий вопль, от которого сокамерники ворлока вжались в стены с утроенной силой. Крик повторялся неоднократно. Полчаса Шэйрад гадал, что же происходит с беднягой, а потом скрипнула поднимаемая железная плита и вниз с высоты в полтора человеческих роста сбросили еще одно тело. По обрывкам черной одежды было понятно, что это еще один товарищ Шэйрада. Он был так же страшно изуродован, как и первый: ноги перемолоты в кровавую кашу, ногти на руках вырваны, пальцы сплющены хитроумным устройством, лицо как кровяная маска, кожа на груди посечена до сочащегося кровью мяса. В последний раз харкнув кровью, наемник Владыки Льда умер. Сверху на плечи Шэйрада опустилась петля, он попробовал вырваться, но спрятанные в волокнах веревки проволоки резали кожу. Ворлок дал себя вытащить из ямы, служившей тюрьмой и провести по испачканному кровью коридору к толстой двери.

В отличие от царившего в яме холода, в зале за дверью было жарко от горящего очага, на решетке которого калились пыточные принадлежности. Все обширное пространство зала было занято дыбами и другими малопривлекательными атрибутами палаческого дела. В углу стоял письменный стол, за которым сидел расфранченный человек в малиново-красном с белым дублете, не смотря на жару не расставшийся с небесно-голубым плащом, второй, щуплый и худой, как скелет, внимательно рассматривал сваленную на конторку груду вещей, среди которых Шэйрад увидел свой меч.

–Интересный клинок, – сказал тощий, – Чья работа? Гномы? Эльфы? Хотя не важно. Я граф Скеллег, я задам вам несколько вопросов. Если получу на них ответ, мы разойдемся миром. Если нет, – Скеллег выразительно кивнул на двух палачей, прикручивавших ворлока к стулу специальными зажимами.

–Итак, приступим. Ваше имя?

Молчание.

Палач пошел к очагу за раскаленными прутьями. Нужно было освободиться, сбежать, убив этих четверых и забрав Рубилу. Но магические силы ворлока настолько истощились в лесу, что заклинания не будут получаться еще несколько дней. Да и делать пассы скрученными за спиной руками не возможно.

–Шэйрад, – ответил молодой ворлок.

–А дальше?

–Просто Шэйрад, Шэйрад-ворлок, если угодно.

Скеллег отошел к столу, палачи вернулись к своим приготовлениям.

Пальцы ворлока, блуждающие по толстой веревке, стягивающей руки, нащупали узелок. Только бы успеть до того, как они начнут свою экзекуцию. Узел не поддавался, очевидно, вязал мастер своего дела.

Скеллег взял с конторки меч, еще раз повертел в руках, придирчиво осмотрел камень в рукояти.

–Хороший у вас меч, Шэйрад-ворлок. Пожалуй, я его заберу в подарок нашему императору. Протестов нет?

Узел начал понемногу поддаваться, путы чуть ослабли, но все еще хорошо держались

На зов Скеллега пришел слуга в ливрее и с поклоном забрал Рубилу.

–Итак, вернемся к нашему диалогу. Как раз у заплечных дел мастеров все готово.

С узлом тоже все было готово, путы с рук спали. Одной рукой Шэйрад выхватил у ближайшего палача раскаленный прут и пережег им веревки, привязывающие ноги к стулу, второй блокируя почти фехтовальный выпад второго мучителя. Кожа на руке вздулась от касания ярко-белого от жара железа, запахло паленой плотью.