Противостояние (СИ)

   - Эти всего лишь рисунки Ренка-чан, является отражением души. Как ты заметила он не монах, его взгляд многогранен. Но он может сорваться, по идее он уже давно переступил как свой физический предел, так и психологический. И вот последнее более чем странно...

   Появление Коэтсуджи в мастерской девушки устав дергаться уже восприняли спокойно.

   - Спасибо что собрали его труды, уберу в сейф в клинике, иначе может попасть на глаза твоему деду, а у него удар таков, что и зашибить сможет! (прим. Русский) - Коэтсуджи принял из рук Мию папку. - Да а насчет вашего разговора да трое за, вот только пока еще не решено окончательно...

   После чего Коэтсуджи вышел, оставив Мию с Ренкой в легкой прострации.

   Глава 19. Турнир -- Начало.

   Несмотря на позднее время Нидзима поднял трубку, хотя по зевоте он уже лег спать:

   - Вели-и-икий генерал у аппарата.

   - Великим будешь, когда завоюешь мир, - усмехнулся я. У тебя все готово?

   - Умеешь ты сбить с настроя Кеничи. Да готово, причем уже давно!

   Я разлегся на прохладных татами пола, и задумчиво смотрел в потолок. Говорить Ему или нет? Хороший вопрос...

   - Ты связался с нашим великим музыкантом?

   - Да он собирался вылетать завтра в шесть, сказал, что прибудет уже на место, правда не упомянул как.

   У меня по спине пробежал холодок. Надеюсь это не тот самый способ? Отскребать музыканта будет не из приятных моментов в жизни.

   Шальную мысль пришлось отогнать, чего-чего, а такого выступления друга мне видеть не хотелось бы.

   - Хорошо, что по нашей проблеме?

   Нидзима на том конце едва слышно ругнулся, но все же ответил:

   - Его видели в Японии. Походу ему неймется, о "ней" пока ничего. Как сквозь землю провалилась. Единственная возможность узнать -- это задействовать твою родню, но ты сам на это не пойдешь.

   - Все верно. Будьте готовы.

   Серо-стальные тучи над головой и мелкий моросящий дождь. От некогда великолепного архитектурного строения остались руины, как и у его предшественника Римского Колизея.

   Я ничего не слышу, звуки тонут и практически не проходят сквозь слой ваты.

   Площадка ринга, выложенная ровными шероховатыми плитками, засыпана обломками строительных блоков и мелким щебнем. Периодически сотрясается земля, с неба падают обломки камня и бетона.

   Все равно.

   Мой противник передо мной. Его одежда изорвана, на правой щеке длинная кровоточащая ссадина. Левая рука висит плетью. В глазах ненависть. Ненависть на меня и на весь мир.

   Мои губы что-то говорят.

   Я не слышу. Тело не слушается, словно слиток стали, холодный непривычный, чужой. Вспышка близкого взрыва, пол под ногами вздрагивает.

   Я не участник, я просто наблюдатель.

   Фуринзи стоит возле крупного бетонного блока с треснувшими краями и торчащей с одного конца арматурой. В ее глазах застыла боль и мука. Каменная пыль, смоченная дождем, создает на ее светло-фиолетовом комбинезоне грязные потеки. Она что-то кричит.

   Я глух. Я не могу сдвинуться с места, тело неподвижно. Справа и слева от меня сыплются с неба камни.

   Внезапно мой противник смещается вправо, в сторону Фуринзи, словно заслоняя от чего-то.

   В его тело словно разбуженные осы входят три пули, заставив его дернуться. Четвертую, он ловит пока еще целой рукой. Пуля входит в предплечье и там остается, выбив из тела фонтанчик крови.

   Все словно в замедленной съемке.

   Я даже вижу длинный шлейф от края северного зрительского сектора.

   Пуля летит быстро, слишком быстро, чтобы успеть среагировать.

   С криком я проснулся. Все тело била крупная дрожь. Мысли скакали, словно стая обезумевших кузнечиков. Глянув на часы, я увидел горящие в темноте цифры: полчетвертого ночи.

   Улегшись, я попытался успокоить дыхание.

   Сон. Всего лишь кошмарный сон, навеянный моими переживаниями бедующего турнира. Турнира, в котором я могу сложить свою буйную голову.

   Дверь слегка приоткрылась, в щель упал лучик света из коридора. Учитель Ма. Уточнив, все ли в порядке он ушел. Слишком многие поставили на меня многое, слишком многие меня опекают. Утром, скорее всего, будет знать весь мастерский состав додзе о моем кошмаре и невозможности спать спокойно ночью.

   Утро следующего дня не принесло мне ничего нового. Утроений разминочный комплекс "Умри и не позорь школу", после чего занятия с Апачаем.

   После занятия, с трудом передвигая ногами, я дошел до крыльца главного строения додзе, и достал из кармана куртки сотовый.

   Все-таки придется позвонить матери. Слишком многое меня сейчас беспокоит, слишком многое сейчас непонятно. Телефон успел сделать всего лишь пару гудков, после чего приятный голос матери прозвучал:

   - Здравствуй сын.

   - Привет, мам.

   - Я так понимаю, что-то случилось, раз ты решил позвонить. - В ее голосе прозвучал намек и усмешка.