Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг.

19 апреля 1916 г. Климович написал Беляеву доверительное письмо, в дополнение к письму Белецкого от 29 декабря 1915 г., с просьбой созыва официального совещания по вопросу об армейской агентуре[1049]. Начиная с 6 мая шла переписка между Беляевым и Климовичем о дате проведения совещания и его составе, и в итоге оно было назначено на 14 часов 20 мая 1916 г. в помещении ГУГШ. Климович прибыл на совещание[1050]. Надо отметить, что одновременно (в апреле – мае 1916 г.) шла переписка о революционной агитации и забастовках на оборонных заводах между руководством Военного министерства в лице помощника министра Н. П. Гарина и МВД в лице товарища министра А. В. Степанова. Климович живо заинтересовался этой темой и сам вступил в переписку. Военные требовали от МВД «безотлагательно принять самые решительные меры к искоренению упомянутой агитации и установить бдительный надзор за заводскими предприятиями»[1051]. 15 апреля Климович потребовал от Главного артиллерийского управления допустить жандармерию на заводы для проведения регистрации всех работников и проверки их благонадежности, а уже 6 мая Евгений Константинович издал секретный циркуляр, в котором в самых общих чертах требовал от руководства жандармских управлений и охранных отделений «напрягать силы розыска в эту область»[1052], о чем Степанов вскоре доложил Гарину. При этом товарищ министра подчеркнул, что, «несмотря на принимаемые МВД меры к пресечению преступных начинаний революционных организаций, эти меры едва ли могут достигать своей цели при наличии в то же время печальной возможности для противоправительственной организации рабочих, осуществляемой путем преступной деятельности рабочих групп при военно-промышленных комитетах»[1053]. На следующий день, 11 мая, Климович потребовал от всех начальников ГЖУ и охранных отделений в обязательном порядке предоставить к 20 мая сведения за март и апрель 1916 г. о количестве забастовок на оборонных заводах, числе бастовавших на каждом из них, числе пропущенных вследствие забастовки рабочих дней на каждом предприятии, мотивах забастовщиков, а также ассортименте изготавливаемых предприятиями военных товаров[1054].

На 20 мая было назначено заседание по вопросу о судьбе военной агентуры под председательством Беляева. Именно к этому заседанию Климович торопил своих подчиненных с данными по забастовкам на военной промышленности. Он хотел увязать этот вопрос с политическим контролем над войсками. Нельзя исключать, что на совещании в ГУГШ был некий элемент торга: представители МВД преподнесли военным статистику по забастовкам на военной промышленности и ее последствиям для армии, пообещав помощь, а военные согласились возродить (пусть и не в полном объеме) секретную полицейскую агентуру в войсках. Этим можно объяснить ту легкость, с которой генералы, в течение нескольких лет оказывавшие сопротивление существованию данной агентуры, согласились на ее восстановление – практически безо всякого сопротивления.

Совещание приняло компромиссное решение: 1) циркуляры 1911 г. об организации военной агентуры оставить в силе, 2) вопрос об агентуре в действующей армии не обсуждать (то есть не было вынесено ни положительного, ни отрицательного решения), 3) восстановить агентуру в войсках внутреннего района империи и тыловых военных учреждениях. Для выполнения последнего пункта было решено использовать секретных сотрудников, принятых на службу в войска, на условиях соблюдения их полной конспиративности и с гарантией невмешательства в дела, не имеющие отношения к политическим вопросам. Участники совещания договорились назначать секретных сотрудников на такие должности, где они могли бы свободно развивать свою деятельность по освещению военной среды и которые обеспечивали бы возможность их свиданий с руководителями. Определять необходимость этих переводов нужно было путем переписки между департаментом полиции и ГУГШ[1055].