Противостояние. Том II

Он действовал так великолепно, прямо как одна из тех заводных игрушек с торчащим в спине ключиком. Иди туда. Иди сюда. Делай это. Но динамитная бомба унесла лишь двоих из них — все планы, все усилия испорчены возвращением этой старой издыхающей негритянки. А потом… когда от Гарольда освободились… он едва не убил Надин! Он все еще ощущал всплески изумленной злобы, стоило ему подумать об этом. А та тупоголовая п…да стояла там с раскрытым ртом и ждала, пока он повторит это снова, словно почти желала быть убитой. А кто же доведет дело до конца, если Надин умрет?

Кто, если не его сын?

Заяц изжарился. Он сдернул его с вертела и бросил на свою жестяную тарелку.

— Ладно, вы, выблядки-салаги, жрите!

Это заставило его громко расхохотаться. Он что, когда-то служил на флоте? Пожалуй, да. Хотя если точно, то не дальше чем в варьете на Паррис-Айленд. Там еще был парнишка, дефективный, по имени Бу Динкуэй. Они тогда…

Что?

Флагг нахмурился, пытаясь собраться с мыслями. Измочалили они старину Бу до полусмерти теми палками? Прикончили его как-то? Кажется, он помнил что-то про бензин. Но что?

В неожиданном приступе ярости он чуть не швырнул только что зажаренного зайца в костер. Он должен был вспомнить это, черт возьми!

— Жрите, вояки, — прошептал он, но на этот раз лишь легкий ветерок пронесся по долине памяти.

Он терял самого себя. Когда-то он мог оглянуться назад, в шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые, как оглядывается человек на двойной пролет лестницы, ведущей в темную комнату. Теперь он ясно помнил лишь события, происходившие после супергриппа. За ними не было ничего, кроме сплошной завесы, которая иногда чуть-чуть приподнималась, чтобы дать ему на мгновение ухватить отблеск какого-то загадочного предмета или воспоминания (например, Бу Динкуэй… если когда-либо существовала такая личность), прежде чем снова опуститься.

Самое раннее воспоминание, в котором он не сомневался, было о том, как он шел по шоссе 51, держа путь к Маунтин-Сити и дому Кита Брадентона.

О том, как он родился. Родился заново.

Если он и был когда-нибудь всего-навсего человеком, то теперь уже больше не оставался им. Он походил на луковицу, время от времени медленно сдирающую с себя один слой, только казалось, что это сходят следы человеческого: рациональное мышление, память, возможно, даже свобода воли… если вообще была на свете такая штуковина.

Он принялся есть зайца.

Когда-то он был совершенно уверен, что быстро слиняет если все начнет ветшать. Но не в этот раз. Это было его место, его время, и здесь он останется. Не важно, что он до сих пор не сумел раскрыть третьего шпиона или что Гарольд в самом конце вышел из-под контроля и, набравшись чудовищной наглости, попытался убить его невесту — ту, что была обещана, мать его сына.

Где-то по пустыне шлялся этот странный Мусорщик, вынюхивая оружие, которое на веки вечные сотрет с лица земли эту проклятую, тревожащую его Свободную Зону. Его глаз не мог следовать за Мусорщиком, и в каком-то смысле, думал Флагг, этот Мусор еще более странен, чем он сам, своего рода человек-ищейка, вынюхивающая кордит, напалм и гелигнит с убийственной точностью радара.

Через месяц, а то и раньше реактивные самолеты Национальной гвардии поднимутся в воздух с полными боекомплектами ракет-«сорокопутов» под крыльями. И когда он уверится в том, что невеста зачала, они полетят на восток.

Он мечтательно посмотрел вверх, на луну, похожую на баскетбольный мяч, и улыбнулся.

Была еще и другая возможность. Он полагал, что глаз покажет ему — в свое время. Он сможет отправиться туда, быть может, в обличье вороны, или волка, или насекомого, возможно, богомола или еще чего-то, достаточно крошечного, чтобы проскочить через аккуратно завинченную крышку вентиляционного люка среди пучков острой травы в пустыне. Он поскачет или поползет по темным трубам и в конце концов выскользнет из решетки кондиционера или сломанного вентилятора.

То место было под землей. Прямо через границу, в Калифорнии.

Там были лабораторные пробирки, бесконечные ряды пробирок, и на каждой — своя аккуратная наклейка с названием: суперхолера, суперсибирская язва, новая, улучшенная версия бубонной чумы — все основанные на способности видоизменяться при появлении антител, благодаря которой супергрипп оказался почти универсально смертелен. Там были сотни таких, в этом месте; хорошо подобранный букет, как когда-то говорилось в коммерческих рекламах духов.

Как насчет того, чтобы капнуть чуть-чуть в твою водичку, а, Свободная Зона?

Как насчет прелестного распыления в воздухе?

Какая-нибудь чудесненькая болезнь «легионеров» на Рождество, или вы предпочитаете новую и улучшенную версий свинки?

Рэнди Флагг, темный Санта-Клаус в своих санях Национальной гвардии с маленькой капелькой вируса для каждой печной трубы?

Он подождет, и когда наконец придет нужный час, он узнает об этом.

Что-то подскажет ему.

Все будет отлично. Никаких отступлений на этот раз. Он — на вершине и там и останется.