Противостояние «Утомленным солнцем». Кто и зачем ведет войну с фильмами Никиты Михалкова

Мы знаем, что Сталин никогда не прилетал в Берлин на самолете, а тайно проехал на Потсдамскую конференцию на поезде, знаем, что никаких встреч ни с армией, ни тем более с народом у него не было. Но художественное произведение живет по своим законам. И в тех исторических условиях, в эстетике «Падения Берлина» образ Верховного главнокомандующего был необходим. Потому что перед нами не реальный Сталин, а тот образ верховного вождя, без которого такую страшную войну выиграть было бы невозможно.

Этот образ, конечно, являлся суррогатом, подменой образа Царя – Божьего Помазанника, но другого в тех условиях не было. Войну выиграл не реальный Иосиф Виссарионович Джугашвили, а мифический генералиссимус Сталин, созданный воображением воюющего народа.

Кстати, реальный Сталин это хорошо понимал. Однажды, в гневе на своего сына Василия, позволившего себе какую-то вольность, вождь сказал: «Ты думаешь, ты Сталин?! Ты думаешь, я – Сталин?! Вот, он – Сталин», – и с этими словами указал на большой свой портрет в маршальской форме. Конечно, Чиаурели, создавая образ Сталина в поверженном Берлине, занимался восхвалением его и режима, но народ, смотревший картину, воспринимал его по-своему. Поэтому «Падение Берлина» имело огромную популярность у тогдашнего зрителя.

Но для того чтобы появились подобные чувства, автор произведения должен уловить духовную суть происшедшего, которая принимается народным сознанием за истину. Вот последнего-то и нет совершенно в большинстве наших современных фильмов о войне.

Помню, в одном русском эмигрантском журнале в Париже была помещена пародия на французского романиста, пишущего о русской жизни: «Принцесса Гришка сидела под кустами развесистой клюквы и кушала ломтики самовара». Вот об этой развесистой клюкве и думаешь в первую очередь, когда смотришь современные фильмы о войне. В них нет правды никакой: ни исторической, ни художественной.

Отдельно хочется сказать о фильме «Брестская крепость» Александра Котта. Он вышел в 2010 году, когда полным ходом шла травля фильма Н. С. Михалкова «Утомленные солнцем-2». Именно «Брестскую крепость» противопоставляли фильму Н. С. Михалкова. Утверждали, что, в отличие от него, в «Брестской крепости» все исторически точно, выверено, а сам фильм ясен и понятен от молодежи до ветеранов.

Но что на самом деле мы видим в «Брестской крепости»? Детально выверенная форма, оружие и техника воюющих сторон. Немцы стреляют из настоящих винтовок «маузер», а не сплошь из так называемых «шмайссеров», как в советских фильмах, наши палят из «мосина», на крепость двигаются подлинные танки вермахта Pzkw-2, а не советские танки 80-х годов, как в фильме «На безымянной высоте».

С неба пикируют настоящие, хотя и компьютерные, штурмовики «Ju-87». Брестская крепость подлинная, а не картонная декорация. Все так, все замечательно, только фильма – нет. Почему? Потому что фильм есть художественное произведение, сценическое действие, которое имеет свои законы развития и существования. Главной в сценическом действии является сверхзадача, которая достигается путем сквозного действия, через преодоление препятствий.

Какая сверхзадача должна была бы быть в фильме «Брестская крепость»? В святом чувстве любви к России, к Родине.

У Друниной есть пронзительные строки:

Похоронки,
Раны,
Пепелища…
Память,
Душу мне
Войной не рви,
Только времени
Не знаю чище
И острее
К Родине любви.
Лишь любовь
Давала людям силы
Посреди ревущего огня.
Если б я
Не верила в Россию,
То она
Не верила б в меня.

Вот этой любви, этой веры в Россию нет в «Брестской крепости». Вместо этого зрителя в течение 1 часа 40 минут расстреливают из пулеметов, бомбят с самолетов, сжигают из огнеметов, и при этом практически больше ничего в фильме не происходит. Через определенное время становится скучно. Ты перестаешь сопереживать героям фильма, потому что они весь фильм увлеченно воюют, совершенно не обращая внимания на зрителя. Герои сами по себе, зритель – сам по себе. Получается некая историческая реконструкция, когда главное – показать военную форму, оружие и технику, но никак не чувства людей.

В фильме есть одна сильная сцена, когда пограничники соглашаются на выход жен и детей из осажденной крепости к немцам. Но эта сцена не получает никакого развития, она тонет в море огня и крови. При этом авторы сценария совершили весьма досадное упущение. Они вообще не показали момент захвата в плен полумертвого майора П. М. Гаврилова, когда ему, сражавшемуся до последнего патрона, совершенно обессиленному, немецкие солдаты, по приказу офицера преклоняясь перед его мужеством, отдали воинское приветствие.