Противотанкисты

3 ноября командир полка вызвал командиров дивизионов и батарей и зачитал приказ. Быть готовыми в любое время суток занять боевые позиции против немецких танков, в праздничные дни из расположения подразделений не отлучаться — это указание пришло из штаба Западного фронта, командование которым принял генерал Г. К. Жуков.

И вот 24-я годовщина Октябрьской революции. Каждый год мы привыкли отмечать этот праздник торжественно. Наши отцы в боях отстояли провозглашенную Лениным народную власть, а теперь это делаем мы, весь советский народ.

В праздничные дни радиостанция передавала репортаж о торжественном собрании трудящихся Москвы. С докладом на этом собрании выступал И. В. Сталин. Все бойцы внимательно слушали его глуховатый, с акцентом голос. Сталин говорил убедительно, подробно излагая обстановку, создавшуюся в результате вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Выводы из его выступления делал для себя каждый боец.

* * *

Утром 16 ноября севернее наших позиций с огромной силой загремело, загрохотало по дорогам… К этому времени мы уже полностью получили недостающие орудия, машины и тягачи.

Ночью 18 ноября наша батарея заняла огневые позиции возле деревни Борисково, что затерялась в звенигородских лесах. В застывшей земле невозможно было вырыть укрытия для орудий. Пришлось маскировать пушки снежными брустверами, досками от разрушенных вражескими снарядами домов. Орудийные расчеты мы усилили за счет бойцов взвода управления.

И вот в полдень началась вражеская атака. Из бора, черневшего в полукилометре от деревни, вышли цепи гитлеровских солдат. Пьяные, они шли в распахнутых шинелях и, уперев к животу приклады автоматов, стреляли вслепую длинными очередями. Далеко были слышны их дикие выкрики. Их было более сотни.

Наши пушки молчали. Стрелковое подразделение, окопавшееся на северо-западной окраине Борисково, тоже не открывало огня. Их пулеметы ударили по цепи фашистов с близкого расстояния, уже метров с 250–300. Тогда осколочными снарядами открыли огонь и мы.

Но вдруг из-за бугра показались немецкие танки. Стальные коробки были белыми, сразу-то их трудно было и отличить от блестевшего на солнце снега. На предельной скорости танки устремились в сторону наших орудий, намереваясь смять их с ходу. Создалось критическое положение. Исход боя решали секунды.

Ближе всех к появившимся танкам оказалось орудие сержанта Власова. Оно первым и открыло огонь бронебойными снарядами. Шедшая первой стальная громадина остановилась. Языки пламени лизнули башню, а следом густой черный дым окрасил всю снежную поляну. Тогда остальные немецкие танки повернули в лощину, на деревню Красновидово. Но от точного попадания бронебойного снаряда соседнего орудия запылала вторая машина.

Этот бой обошелся фашистам дорого: до десяти танков и бронемашин потеряли немцы. Но немалыми были и наши потери. Погибли командир орудия сержант Власов, командир взвода лейтенант Медяник…

Наступление фашистских войск на нашем направлении продолжалось. Немцы не считались с потерями. Особенно продвинулись они на волоколамском направлении, где свой бессмертный подвиг совершили гвардейцы-панфиловцы. Слова политрука Клочкова: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!» — стали боевым кличем для всех фронтовиков.

Тогда наша батарея получила задачу срочно занять оборону на севере, под деревней Лукино. Отсюда до города Истры было всего пятнадцать — двадцать километров. А город этот враг уже захватил.

Два дня и две ночи отстаивали мы рубежи под Лукине, не давая возможности расширить фланги прорвавшейся за Истру группировке противника. Стояли насмерть. В батарее снова осталось всего три орудия с неполными расчетами. Но неожиданно наступило короткое затишье. Немцы замолчали. Мы вернулись на постоянные боевые позиции в обороне.

…Как-то вечером обхожу землянки своих батарейцев. Обстановка фронтовой землянки простая: нары из досок, покрытые соломой, личное оружие здесь же, в настенной пирамиде. На столе сплюснутая гильза от снаряда — еле коптит фитиль, изготовленный из портянки. В темном углу слышу разговор двух бойцов:

— Немцы что-то притихли. Пора бы нашим войскам в наступление…

В ответ негромкий кашель и охрипший голос Николая Зыкова:

— Не те времена для немцев. Уже декабрь, они все еще здесь топчутся, а ведь Гитлер приказал им к зиме остановиться на московских квартирах. — Заметив меня, Зыков предложил погреться: — Заходите, товарищ старший лейтенант. Печка у нас горячая!

А второй боец — Михаил Кутюков — вдруг спросил:

— Скажите верно, что будет наше наступление?..

Что я мог ответить батарейцам? Сказал, что обязательно будет. Наступление, решили сообща, нам нужно сейчас, чтобы начать очищать от врага нашу землю. И долго так сидели у раскаленной до красного сияния печки, обсуждая сильные и слабые стороны нашего врага. Говорили о фашистских танках, уже не таких страшных, как осенью. На огонек подходили другие бойцы, только что сменившиеся с постов у боевых орудий.

Мы — гвардейцы!