Протокол допроса. Смерть командарма

– Не могу сказать наверняка, Вернер. Я поставил бы не на неё.

– И чем же вы можете это объяснить?

– Ничем, Вернер. Это простая интуиция. Но давайте оставим Гелену и продолжим.

Вернер продолжил:

– Вторая Анна Гончаренко, прибыла в Ровно одновременно с Геленой. По легенде племянница коммерсанта пана Гнатюка. Того самого что оказался красным резидентом в Ровно.

– Анна была арестована гестапо и сдала всю группу Гнатюка- Антиквара.

– Но герр, майор, сам Антиквар захвачен не было. Да и из его группы никого крупного поймано не было.

– Времени не было, Вернер. Красное наступление испортило все планы штурмбаннфюрера Вильке. Но ведь Гончаренко сейчас здесь.

– Да она в Луцке. Сейчас она в подпольной группе ОУН.

– Именно, – сказал Лайдеюсер. – И она агент СД. Но есть еще Ева Шрат, которая также прибыла в Ровно одновременно с Геленой и Анной Гончаренко.

Вернер сказал на это:

– Но Ева Штат немка, выпускница спецкурсов в Берлине. Получила место одного из секретарей при канцелярии генерального комиссара Эриха Шёне в Ровно. И её проверяли неоднократно.

– Но это совсем не значит, что она вне подозрений. Ныне фройлен Шрат во Львове.

– Тогда она полностью выпадает из нашего круга. Львов все еще наш.

– Связи, Вернер. Связи её можно нащупать здесь.

– Но какие связи, герр Лайдеюсер. Шрат ни с кем не общалась.

– Вот именно, Вернер. Это и вызывает подозрение.

– Я не вижу здесь ничего подозрительного, герр Лайдеюсер. Она прибыла из Берлина и поступила на службу. Работы у кригсхельферин Шрат было очень много. После работы она шла отдыхать в свою квартиру.

–И на этом основании вы делаете вывод, что Шрат ни с кем не общалась?

– А почему нельзя сделать такой вывод? – спросил Вернер.

– Сделать можно, но это ничего не доказывает. Если фройлен Шрат разведчица, то у них могла быть разработана особенная система связи.

– Но не может быть фройлен Шрат Красной вдовой, – высказал свое мнение Вернер. – Вернее малая вероятность имеется. Но только малая. Она всегда на виду. А вот Гелена иное дело. А если предположить что Гелена сейчас здесь?

– Не думаю. Она была связана с партизанами слишком крепко. Красная вдова или Шрат, или Гончаренко. Но возможно, что она вообще не попала в поле нашего зрения, Вернер. И вот это вариант самый плохой. Тогда у нас нет шансов найти Красную вдову, за то время, что нам отпущено.

– Но вы исходите из того, герр Лайдеюсер, что Красная вдова заброшена в Ровно в октябре 1943 года.

– Это так, – согласился Лайдеюсер.

– А если предположить, что она появилась в Ровно гораздо раньше. А работать как Красная вдова начала в октябре.

Лайдеюсер задумался. А ведь Вернер дело говорит. А что, если Нольман прислал вдову раньше срока? А только потом в октябре наши перехватили шифровку о начале операции Красная вдова!

– Это здравая мысль, Вернер. Но в этом случае сейчас у нас нет ни одной зацепки.

– Есть, герр Лайдеюсер.

– Вот как? И что это за зацепка?

– Украинская журналистка Елена Музыка.

– Музыка? Я даже читал её статьи. Эмоционально, но довольно глупо. Высказанные ею идеи только отталкивают от борьбы многих украинцев. Но с чего вы вспомнили именно Музыку?

– У меня еще в Ровно возникли подозрения против Музыки.

– Подозрения в чём? – не понял Лайдеюсер.

– Музыка могла быть агентом красной контрразведки.

– Нет. Только не Музыка. Она фанатичка. А из фанатика не получится хорошего агента. Да и завербовать Музыку не смог бы даже Нольман с его способностями к вербовке и перевербовке.

– Вы не дослушали меня, герр Лайдеюсер. Работая в Ровно в ноябре 1943 года, я столкнулся с неким господином Петром Кабышем. Он также пописывал статейки в газету «Волынь», где работала Музыка.

– Я ничего не знаю про Кабыша.

– Он фигура совсем не такая важная, герр Лайдеюсер. Дело не в нем. Я говорил с ним по поводу украинской журналистки, и он сказал мне странную вещь.

– Какую же?

– В ноябре 1943 года Кабыш обратился к Музыке по поводу статьи, которую она для него переводила. Дело в том, что Кабыш некоторое время тому назад дал Музыке статью. Она прочитала и обещала перевести её для Кабыша, который готовил материал для одной из украинских газет Львова. Но Львовская редакция хоть и заказала статью, но потом отказалась от публикации. И потому Кабыш дал отбой для Музыки.

– Я пока совсем не уловил вашей мысли. Вернер. Ну дал Кабыш статью для перевода Музыке. И что в этом такого?

– Я только подошел к сути, герр Лайдеюсер. Дело в том, что осенью 1943 года, после формирования дивизии СС «Галичина», во Львове снова захотели, чтобы Кабыш написал свой материал. С ним связались и он согласия. И естественно пошел к Музыке и напомнил ей о переводе. Но Елена Музыка совсем не могла вспомнить этого эпизода. И Кабыша тогда это сильно удивило. Ведь Музыка славится отличной памятью.

– И какой вывод вы сделали, Вернер?

– Я подумал, не заметили ли красные нам одну Музыку на другую.

– Не перевербовка, а замена?

– Именно.

– Слишком сложно. Не думаю, что вы правы. Слишком мало фактов для такого смелого предположения.

– Но есть еще одно.

– По Музыке?