Протокол одного заседания

Мотрошилова (громко). Авсе потому, что дисциплины нет! (Поворачивается к Батарцеву).Потапов про простои правду говорит, Павел Емельянович. На сто процентов с ним согласна. Вот у меня был случай. В двадцать шестое управление затребовали кран. Причем как затребовали! Орут. Пишут докладные. Стоим!.. Значит, погрузили мой кран на трейлер, привезли. Смонтировали. А работы-то нет! Не нужен им кран, оказывается! Он им только через неделю понадобился! И я эту всю неделю, честное слово вам говорю, сидела на верхотуре, в кабине, и вязала внучке носки!..

Айзатуллин. Дорогая Александра Михайловна! Никто же не говорит, что на стройке не бывает простоев. Бывают! Но вот вы – вы же не стали из этого случая делать выводы по всему тресту!

Мотрошилова. Не стала...

Айзатуллин. А он стал! Вот же о чем идёт речь!

Любаев (вдруг).Слушайте, а не напрасно ли мы все кипятимся? (Соломахину).Лев Алексеевич, я вообще подозреваю, что товарищи сгоряча отказались от премии, сделали жест, а теперь и рады бы дать задний ход, но уже неудобно. Ведь вся стройка уже знает!

Комков. Та-ак! Ясно. Он значит (кивнул на Потапова),сделал глупость, а сейчас партком должен думать, как ему из этой глупости выкрутиться! И ради этого собирались?!

Любаев. Олег Иванович, ну что ты все время в бутылку лезешь? Конечно, надо помочь товарищам. А как же! Надо же найти какое-то разумное объяснение этому ихнему «отречению» от премии – чтобы хоть не смеялись над ними!..

Потапов (перебивает).Минуточку, Роман Кириллович! Я ещё не утонул – меня спасать не надо! (Толе).А ну-ка, достань!

Толя словно только и дожидался этой команды – мигом полез под стол и исчез там. Общее недоумение. Потапов невозмутимо ждёт. Наконец растрёпанный, взлохмаченный Толя вылез из-под стола со своей сумкой в руках: сумка расстёгнута, битком набита всякой всячиной; видно, что Толя долго шарил там и что-то безуспешно искал.

Потапов (гневно).Ну?!.

Толя (торопливо бормочет).Сейчас, сейчас... (Ставит сумку на стол и поочередно; вещь за вещью, вынимает: рубашку, шахматную доску, старые джинсы, книжку, мотоциклетную деталь, старый берет, брезентовые рукавицы...— все это он передаёт Потапову).

Толины вещи – у Потапова в обеих руках, на плече, на шее. Потапов выхватывает из Толиных рук предмет за предметом. Наконец извлек то, что искал...

Толя. Вот (передает Потапову две тетради в клеёнчатых переплетах).

Потапов шепотом сказал Толе какое-то выразительное слово, кинул ему его вещи, выхватил тетради. Толя как попало сунул вещи в сумку и толкнул её снова под стол.

Потапов (держит тетради в руке, спокойно).Я, Исса Сулейманович, знаю, что, ежели что-то говоришь, надо доказывать. Я, Роман Кириллович, знаю, что с седьмого этажа видно дальше, чем с третьего. Вот в этих тетрадях, товарищи члены парткома, имеются расчёты, которые чёрным по белому доказывают, что тот первоначальный план трест выполнить мог! Никаких причин не было план уменьшать. Так что премию мы взяли незаслуженно и незаконно! (Потряс тетрадями).Здесь всё доказано! (Протягивает тетради Соломахину).Пожалуйста! От бригады Потапова – парткому на память. Только, надеюсь, не на долгую...

Сначала в комнате очень тихо. Потом – очень шумно. Кто-то встает за спиной Соломахина, чтобы взглянуть в тетради. Батарцев взял себе одну тетрадь. Листают, спрашивают. Только один Фроловский безучастен.

Комков (встал).Лев Алексеевич, кажется, мы здесь не в кошки-мышки играем. То он три дня скрывал, почему от премии отрекся, теперь тетради под столом прячет! (Потапову).Ты что явился сюда – издеваться над парткомом? Тактикой занимайся у себя в бригаде, а не здесь! (Соломахину).Я предлагаю, учитывая поведение Потапова на парткоме, как коммуниста Потапова наказать! Да, наказать, Лев Алексеевич!