Протокол «Шторм»

Решив оценить возможности в выборе своего будущего жилья, Кочетков купил газету и, усевшись на лавочку неподалеку от ларька, принялся со всем возможным вниманием ее изучать. В данном издании была куча объявлений о сдаче комнат и квартир в наем, множество объявлений не только от частных лиц, но и реклама гостиниц и хостелов, проживание в которых не вписывалось в бюджет. В некоторых соблазняли шаговой доступностью от метрополитена, в других упоминался евроремонт и наличие парковки около дома, однако все они не соответствовали требованиям провинциала. Какие они у него были? Да самые смехотворные. Не больше шести тысяч в месяц с коммунальными платежами. Денис Панкратович денег оставил, но тощий бумажный конверт вмещал в себя три пятитысячные бумажки и наилучшие пожелания, так что разгуляться точно не получилось бы. К тому же расходы на питание, даже самое простое, тоже откусывали от бюджетного Пашкиного пирога солидный кусок. Внимательно изучив периодическое издание и окончательно убедившись, что балаковских цен не найти, Кочетков отчаялся и решил отработать вариант с адресом, выданным Библиотекарем. И цена, и местоположение – проспект Декабристов – ему подходили. Сверившись по карте в приложении на телефоне и звонком убедившись, что хозяйка на месте, Кочетков смело отправился в путь.

Легким шагом, неспешно, вертя головой по сторонам и любуясь старинными зданиями, Пашка пересек Васильевский и, перебравшись по мосту Лейтенанта Шмидта через Неву, а затем совершив еще один небольшой марш-бросок, молодой человек оказался у дома с нужным номером. Обветшалая дверь с врезанным кодовым замком вместо привычного домофона, близость рюмочной и пара сгнивших остовов машин, стоящих на вечном приколе неподалеку, его не смутили. Быстро подобрав верный код по потертым клавишам, Кочетков поднялся на нужный этаж и, найдя в скопище многочисленных звонков на дверном косяке нужную кнопку, уверенно вдавил ее до упора.

Арендодателем оказалась милая дама неопределенного возраста. Видавший виды трикотажный жакет и волосы, забранные в конских хвост на затылке, никак не вязались с тщательно выведенным мейкапом и явно дорогими золотыми украшениями. Казалось, дама металась, пытаясь найти себя то в образе старой грымзы, то в амплуа деловой леди.

– Деньги вперед, – властно заявила она, едва открыв паспорт и убедившись, что у Пашки нет местной прописки, – а то знаю я вас, охламонов. Жить живете, а чуть платить, так сразу с квартиры прыг, и ищи вас.

– Да что вы, – попытался заверить даму простодушный Пашка. – Мы, Кочетковы – люди дела. Если что и сказали, то обязательно слово держим.

– Замечательно, молодой человек, но деньги вперед.

Еще с полчаса младший Кочетков выслушивал инструкции, которых обязался придерживаться во что бы то ни стало. Нельзя было водить «кого ни попадя», курить в комнате, пользоваться кипятильниками и подключать другую энергопотребляющую аппаратуру. Строго запрещалось громко слушать музыку, сверлить стены, складировать хлам и по своему усмотрению устраивать перестройку и меблировку сдаваемой жилплощади. Малейшая жалоба соседей грозила немедленным выселением, так что если и ходить по полу, то обязательно в мягкой обуви, телевизор смотреть в полгромкости и относиться к дверце холодильника настолько чутко, как если бы это была твоя личная дверца из хрусталя, взятая в ипотеку.

– Так что ты на испытательном сроке, – серьезно заявила дама. – Вот тебе ключи от комнаты и входной двери. – Солидно брякнувшая связка быстро перекочевала из одной ладони в другую и была отправлена в карман кочетковских брюк. – Тут еще один вот такой живет, Ивашка Петров. Тот еще раздолбай. Говорят, неделями на квартире может не появляться, однако деньги платит исправно. Откуда они у сопляка? Ворует, небось, ну да мне на это до лампочки. Платит в срок, и хорошо.

Звали даму Прасковья Тихоновна. Быстро выдав ценные указания и посетовав на то, что вся молодежь пропащая, а заодно облегчив Пашкин кошелек, Прасковья Тихоновна отбыла восвояси, а молодой человек тем временем решил как следует осмотреть тот «райский уголок», оплата за который ополовинила его бюджет. Если даже с первого взгляда жилплощадь была не ахти, то при более пристальном изучении и вовсе повергла Пашку в уныние. Желтый потолок с оббитой лепниной, остатками былого великолепия. Через него черной кишкой наискосок тянулся провод, на котором болталась лампочка в обрамлении засиженного мухами абажура, судя по состоянию, вероятно, заставшего Сталина. Очевидно, призванный создавать уют, с функцией своей абажур не справлялся, а наличие мушиного помета мешало проникновению света от лампочки накаливания. Обои, старые и выцветшие, помнили, наверное, самого Берию в пору его карьерного роста. Паркет, в былые годы блестящий и новенький, а сейчас весь в боевых потертостях и выщерблинах, подчеркивал свой возраст черными от времени стыками.