Протокол «Сигма»

– Следствие потраченной впустую юности! – крикнул в ответ Бен, не поворачивая головы. – Я когда-то, еще подростком, немало слонялся здесь. Мы находимся на заброшенной железнодорожной линии, известной как Petite Ceinture, Маленький пояс. Она кольцом обходит вокруг всего города. Полностью заброшена. «Флеш д’ор» – это на самом деле старинная железнодорожная станция, построенная еще в девятнадцатом столетии. Этакая петля вокруг Парижа, на которую нанизано двадцать станций – Нёйи, Пор-Майо, Клиши, Вийет, Шарон и многие другие. Автомобили уничтожили железнодорожное сообщение, но никому так и не пришло в голову снять пути. Теперь это главным образом просто длинная, ничем не занятая узкая полоса. Я немного подумал о том, почему Шардан выбрал именно этот район, и вспомнил о заброшенной железной дороге. Довольно полезное наследие прошлого.

Они проскочили через еще один просторный туннель и снова оказались на поверхности.

– И куда же мы попали? – спросила Анна.

– Трудно точно сказать – ведь отсюда не видно никаких заметных ориентиров, – ответил Бен, – но, вероятно, мы в районе Фор д’Обервийер. Или Симплона. Словом, чертовски далеко. Конечно, Центральный Париж не так уж велик. В общей сложности порядка сорока квадратных миль. Если нам удастся найти метро и присоединиться к нескольким сотням тысяч болтающихся там парижан, то мы сможем отправиться к нашему следующему пункту назначения.

Бар «Флэнн О’Брайен» – его название было начертано причудливо изогнутыми неоновыми буквами на вывеске и выписано округлыми буквами на витрине – находился в первом аррондисмане, на рю Байоль, около остановки Лувр-Риволи. Это было темноватое пропахшее пивом заведение, со стенами, отделанными щербатыми от старости деревянными панелями, и темным дощатым полом, на который уже много лет посетители выплескивали из кружек остатки «Гиннесса».

– Мы встречаемся в ирландском баре? – осведомилась Анна. Она машинально крутила головой, осматривая все вокруг, и была готова отреагировать на малейший признак опасности.

– У Оскара есть чувство юмора – больше ничего тут не скажешь.

– И напомните мне: почему вы настолько уверены, что ему можно доверять?

Бен сделался серьезным.

– Мы оба сошлись на том, что теперь нам приходится иметь дело с вероятностью, а не с возможностью. А он пока что был на уровне. По-настоящему опасной «Сигму» делает то, что она напропалую использует лояльность своих истинных приверженцев. Оскар слишком, чертовски жаден для того, чтобы быть приверженцем чего бы то ни было. Наши чеки всегда оплачивались без каких-либо задержек. Я думаю, что для Оскара это имеет немалое значение.

– Честь циника.

Бен пожал плечами.

– Я должен доверять своему чутью. Мне Оскар нравится и всегда нравился. Я думаю, что и он мне симпатизирует.

Даже в этот час во «Флэнне О’Брайене» стоял сильный гам, а чтобы глаза привыкли к полумраку, вошедшим пришлось несколько секунд постоять около входа.

Оскар сидел на скамье у дальней стены бара – миниатюрный седоватый человек, лицо которого наполовину закрывала огромная кружка с густым стаутом[81]. Около кружки лежала аккуратно сложенная газета с наполовину разгаданным кроссвордом. У него был удивленный вид, или же он собирался подмигнуть – впрочем, Анна очень скоро поняла, что это просто обычное выражение его лица. Он приветствовал их обоих непринужденным взмахом руки.

– Я ждал вас сорок минут, – сказал он. Он схватил руку Бена так, как приветствуют друг друга перед началом схватки борцы, и сильно, утрированно пожал. – Сорок минут, каждая из которых стоит немалых денег. – Он, казалось, смаковал эти слова, пока они плавно катились с его языка.

– Небольшой сбой в нашем рабочем графике, – кратко пояснил Бен.

– Могу себе представить. – Оскар кивнул Анне. – Мадам, – сказал он, – прошу вас, присаживайтесь.

Бен и Анна опустились на скамью по обе стороны от маленького француза.

– Мадам, – снова произнес тот, сосредоточив все свое внимание на Анне, – на самом деле вы гораздо красивее, чем на фотографиях.

– Простите? – Анна не поняла, что он хотел сказать, и растерялась.

– Моим коллегам из Сюрте[82] недавно прислали комплект ваших фотографий. Цифровые файлы. Я тоже получил такой. Очень вовремя.

– Для его работы, – пояснил Бен.

– Моего artisans[83], – поправил его Оскар. – Настолько хорошего и настолько дорогого. – Он легонько постучал Бена по предплечью.

– Я не ожидал ничего меньшего.

– Конечно, Бен, я не сказал бы, что и твои фотографии льстят тебе. Эти папарацци, они никогда не могут выбрать нужный ракурс, не так ли?

Улыбка исчезла с лица Бена.

– О чем ты говоришь?

– Я очень горжусь собой за то, что разгадал кроссворд в «Геральд трибюн». Можете мне поверить, это по плечу далеко не каждому французу. Этот я почти закончил. Все, что мне осталось, – это слово из пятнадцати букв: беглец от правосудия, объявленный в международный розыск.

Он перевернул газету.

– Бенджамин Хартман – не подойдет ли это для моего кроссворда?