Протокол 'Сигма'

Когда Анна и Кестинг ехали в Хоттинген, швейцарец сказал:

- Вашу просьбу о наблюдении сегодня утром одобрили. Для этого выделят несколько немаркированных полицейских автомобилей.

- А его телефон?

- Да, в ближайшие часы на его телефоне будет установлен "жучок". А в Mutterhaus будет дежурить офицер Kantonspolizei и контролировать разговоры.

- Mutterhaus?

- Штаб-квартира полиции. Мы называем ее материнским домом.

Машина неторопливо преодолела подъем на Хоттингерштрассе. Дома становились все больше и эффектнее, а деревья во дворах - все гуще. Вскоре они доехали до Хаусерштрассе и свернули в переулок, проходивший мимо казавшегося приземистым здания из бурого песчаника, стоявшего посреди заботливо ухоженного участка. Анна обратила внимание на то, что нигде поблизости не было ничего похожего на замаскированные полицейские машины.

- Несомненно, это верный адрес, - сказал Кестинг. Анна кивнула. "Еще один швейцарский банкир, - подумала она, - с большим домом и красивым садиком".

Они вышли из машины и подошли к парадной двери. Кестинг нажал кнопку звонка.

- Надеюсь, вы не будете возражать, если беседу начну я.

- Ни в коей мере, - с готовностью откликнулась Анна. Что бы ни означали на бумаге слова "международное сотрудничество", но существовал совершенно определенный протокол, и они оба хорошо его знали.

Выждав несколько минут, Кестинг позвонил снова.

- Он старик и уже несколько лет назад передвигался только в инвалидном кресле. Ему потребуется немало времени, чтобы проехать по дому из конца в конец.

Еще через несколько минут Кестинг проворчал:

- Не думаю, чтобы Россиньоль в его возрасте часто выходил на прогулки. - Он еще раз нажал на кнопку звонка и долго не отпускал ее.

"Я знала, что все идет слишком уж легко, - подумала Анна. - В чем же будет промах?"

- Возможно, он нездоров, - взволнованно произнес Кестинг. Он подергал дверную ручку, но дверь была заперта. Вдвоем они обошли дом и оказались перед черным ходом; эта дверь с готовностью открылась.

- Доктор Россиньоль, - негромко крикнул в глубь дома швейцарец, - это Кестинг из прокуратуры. - "Доктор". Такое обращение было, по-видимому, весьма почетным.

Тишина.

- Доктор Россиньоль?

Кестинг вошел в дом, Анна следом за ним. Свет был включен, откуда-то доносились звуки классической музыки.

- Доктор Россиньоль?! - уже громче позвал Кестинг и поспешно зашагал в глубь дома. Вскоре они оказались в столовой, где горел свет и небольшой магнитофон проигрывал музыкальную запись. Анна почувствовала запах кофе, яичницы, жареного мяса.

- Доктор... О, помилуй Бог!

Анна с ужасом увидела то, что Кестинг заметил несколькими секундами раньше.

Старик сидел в инвалидном кресле перед столом, на котором стоял его завтрак. Его голова свешивалась на грудь, широко раскрытые глаза уставились в одну точку. Он был мертв.

Эти люди сумели добраться и до него! Само по себе это не удивило Анну. А вот что ее по-настоящему ошеломило, так это был выбор времени - судя по всему, убийство произошло непосредственно перед их прибытием. Как будто убийцы знали, что здесь вот-вот появятся представители власти.

Она почувствовала страх.

- Черт возьми, - сказала она. - Вызовите "Скорую помощь". И бригаду по расследованию убийств. И, пожалуйста, не позволяйте им ни к чему прикасаться.

Глава 21

Бригада по расследованию убийств цюрихской Kantonspolizei приехала менее, чем через час. Полицейские тщательно сняли все на видеокамеру и к тому же сделали массу фотоснимков. Дом жертвы был тщательно обследован на предмет отпечатков пальцев, особенно парадная и задняя двери и три окна, в которые можно было забраться с земли. Анна попросила, чтобы специалист снял отпечатки пальцев и с инвалидного кресла Россиньоля, и со всех открытых частей его кожи. Чтобы избежать путаницы, отпечатки пальцев сняли и с трупа, прежде чем его увезли.

Если бы американцы не проявили такого интереса к Россиньолю еще при его жизни, то смерть старика, несомненно, рассматривали бы как естественную. В конце концов Гастону Россиньолю уже был девяносто один год.

Но вместо этого назначили вскрытие трупа, причем особое внимание следовало обратить на состав глазной жидкости. Патологоанатомическое обследование проводилось в Институте судебной медицины Цюрихского университета. Вполне обычное явление, так как в городе не было своего судебно-медицинского эксперта.

Анна возвратилась в гостиницу. Чувствуя себя совершенно измученной - ей так и не удалось ни на минуту заснуть во время полета из Америки, - она задернула занавески на окнах, разделась, надела огромную футболку, которую использовала вместо ночной рубашки, и легла в постель.

Разбудил ее очень резкий и неприятный телефонный звонок. На мгновение утратив ориентировку, Анна подумала, что она у себя в Вашингтоне и что сейчас глубокая ночь. Но, взглянув на светящийся циферблат своих часов, она увидела, что было два тридцать дня по цюрихскому времени. Она взяла трубку.

- Мисс Наварро? - спросил мужской голос.

- Это я, - спросонок голос у нее был хриплым и смахивал на карканье, но она тут же откашлялась и заговорила нормально. - Кто это говорит?