Протоколы Эйхмана. Записи допросов в Израиле

ЭЙХМАН. Большое спасибо! Я по-прежнему поддерживал контакт с господином фон Большвингом. Это было полезно, потому что он был единственный человек, который мог поделиться со мной всем, что меня по службе интересовало, - о стране, которую oil знал по собственному опыту. Однажды я прочитал в газете "Хайнт" статью о "Хагане". Из нее следовало, что речь идет о военной, да, о военной организации сионизма. Я расспросил об этом доктора Эпштейна. Он это отрицал, а я ведь читал это всего один раз. Я должен признать, что мои симпатии были в то время на стороне евреев, а не арабов. Ведь правительство рейха желало разрешить еврейский вопрос, а я, начав с мелочей, а потом все больше занимаясь этим делом, не мог не следовать приказам правительства рейха - правда, прошедших через скольких-то вышестоящих начальников, пока эти приказы спускались наконец к Зиксу и Хагену.

ЛЕТОПИСЕЦ. Стараясь выглядеть мелкой сошкой и возложить ответственность за преступления на возможно большее число вышестоящих лиц, Эйхман изображает себя последним звеном в длинной цепи служебного подчинения. На самом деле она была очень короткой: место Хагена, начальника "референтуры" (отдела) вскоре занял он сам, а своих начальников в Главном управлении СД (в то время это был доктор Зикс) обошел, начав сотрудничать непосредственно с шефом гестапо Мюллером. Над которым был уже только Гейдрих, шеф Главного управления имперской безопасности, подчинявшийся самому Гиммлеру.

ЭЙХМАН. Арабы меня не интересовали. Мое дело было - отправить в Палестину как можно больший контингент евреев. Меня интересовала любая возможность эмиграции за океан. Но все это только теоретически. Я ведь мог только разъяснять в моих донесениях, что можно сделать, что желательно. Но добиться политического решения было очень трудно, это же значило - отказаться от методов "Штурмовика". Когда в управлении бывали посетители, партийное или государственное начальство, все это им говорилось. Каким-то образом дошло и до редакции журнала, его правления. "Штурмовик" - это был еженедельник, выходивший в Германии в конце недели, журнал, который занимался только и исключительно борьбой с еврейством в каких-то, я бы сказал, средневековых формах, представляя дело совершенно немыслимым... невозможным образом - не подберу другого слова. Во всяком случае, так решить вопрос было невозможно, но, наверное... Наверное, эта концепция устраивала кого-то в качестве пропаганды. Но ни на шаг, ни на шаг не приближала к решению. Меня посетил член редакции по фамилии Вурм, правая рука самого Штрейхера. И он пытался как-то войти в контакт и заполучить информацию - каков круг друзей "Штурмовика" в Главном управлении СД. Я это отклонил тогда, и устно и письменно. Доктор Зикс и Хаген были того же мнения, что и я, - что методы редакции не ведут к решению вопроса. И сказали, чтобы я работал, как и раньше. На материалы "Штурмовика" можно не обращать внимания. Они к нам больше и не приходили. Вместо этого меня пригласили на партийный съезд в Нюрнберг. Я там был, правда, всего один день, самое большее - два дня. Там в большой гостинице состоялась встреча друзей "Штурмовика" со всего света, и Вурм, очевидно, хотел меня к ней привлечь. От нас приехал еще один сотрудник, но я был им интереснее, потому что важнее всего был для них сионизм, а сионизмом занимался я, глубоко в это вник и знал, что и как, лучше, чем Даннекер, который был более образован, - он учился в Тюбингенском университете. Но он просто где мог списывал материалы или спрашивал меня, когда не знал дела. Потом в Берлине я написал отчет, и отношение к "Штурмовику" осталось у нас прежним. Примерно в то же время, по совету г-на фон Большвинга, я принял одного еврейского функционера из Палестины. Я ведь читал про "Хагану", тайную "армию самообороны" переселенцев, и подумал: если дело зашло так далеко, то в один прекрасный день они силой наведут порядок - справятся и с английским Верховным комиссаром, с управлением подмандатной территории и с арабами. И не исключено, что квоты на эмиграцию станут тогда больше; тогда отсюда их можно будет спровадить побольше и...

ЛЕСС. Кто был этот господин?