Протоколы заседаний ЦК Партии социалистов-революционеров (июнь 1917 - март 1918) с комментариями В М Чернова

Но мятеж Корнилова переполнил чашу терпения. В советах не было компактного большинства против коалиции. Оно не приложило бы своей печати ни к какой комбинации, кроме однородного правительства "единого рабоче-крестьянского фронта". Кое-где оно заходило еще дальше этого, и впадало в большевизм. Большевики вместе в союзниками уже были гегемонами, или недалеко от этого, в советах обеих столиц115. Были опасения, что пример столиц показывает советам других городов картину их собственного не очень далекого будущего.

Этот оборот событий и расколол прежде единое, центристское, эсеро-меньшевистское руководство советской демократии. Левый центризм говорил: нет другого средства остановить большевизацию советов и следом за ним идущую большевизацию народных низов вообще, как только дать им подлинно революционное Временное правительство, углубляющее социальные завоевания революции в реалистической, а не в утопической, как у большевиков, форме. Такое правительство, правда, наткнется на оппозицию цензовых элементов и, может быть, на новые заговоры и мятежи, вроде корниловского. Верно и то, что большевики не уменьшат, а увеличат свой напор на такое правительство и тоже попытают насильственные способы действий116. Но если, опираясь на свою популярность в трудовых массах, правительство это сумеет расправиться с реакционными заговорщиками с полной революционной решительностью, то оно сможет себе разрешить так же сурово отразить и покушения на власть с большевистской стороны. Бессилие нынешнего правительства против большевиков объясняется тем, что коалиция с цензовыми элементами заставляет его менажировать корниловцев117 и т. п. правых заговорщиков, а употреблять одностороннюю репрессивную политику только налево революционная страна не может позволить.

Правая центровая часть прежнего руководства советской демократии не верила в прочность такого правительства, недооценивала растущую силу левой демагогии и переоценивала силу воскресающей правой контрреволюции. Быстрая ликвидация Корниловского мятежа представлялась ей счастливой случайностью, объясняемой лишь скверной организацией мятежа, негодностью руководства им. За благополучно миновавшей корниловской опасностью ей рисовалась идущая следом несравненно большая калединская опасность118, опасность всеказацкой Вандеи119. Для ослабления, умиротворения, разоружения этой опасности она считала необходимым найти цензовые, буржуазно-землевладельческие элементы, способные идти в ногу с революцией, если возглавляющая ее трудовая демократия прибегнет к мудрому самоограничению. Таким образом, по существу, правоцентровая советская группа должна была поддерживать коалиционные эксперименты Керенского. Но вера ее в Керенского, как в бескорыстно-идейного, надежного и удачливого носителя этой политики была подорвана: она уже боялась и его капризного импрессионизма120, и его выросшей самонадеянности, и его неразборчивости в преследовании поставленных целей. Ей надо было держать Керенского под непрерывным контролирующим давлением демократии; когда-то она для этого располагала послушным орудием в лице советов; ослабленная расколом центризма на правый и левый центризм и теряя почву в советах, она должна была заменить их чем-то новым, где влияние советов было бы сбалансировано присутствием более умеренных элементов. Демократическое совещание должно было дать им возможность свободно маневрировать, с одной стороны, сдерживая радикализм советов, а с другой стороны, усиливая давление на Керенского.

Таким образом, Демократическое совещание и выкроенный из него Предпарламент были проектированы как новая база, соответствующая новому правоцентровому руководству.

Советы отныне по составу своему годились как база лишь для нераздельного центризма, характеризуемого именами Церетели -- Дана -- Гоца -- Чернова, и даже с дальнейшим раздвижением его влево, до Мартова включительно. Оторвавшись от советской базы (и тем самым уступая ее большевикам), центризм сменился правоцентровой группировкой, вне которой оставался не только Мартов, но и Чернов, но которая зато раздвигалась вправо до Авксентьева включительно.

Демократическое совещание, однако, составом своим не оправдало надежд правоцентровой группы. Ход общих прений показал, что коалиционистские настроения сильно ослабели не только в советах. Из среды различных составных частей совещания подавались многочисленные проекты резолюций, общий дух которых был таков, что правоцентровая резолюция вряд ли могла рассчитывать получить приоритет и быть положена в основу дальнейшей проработки.