Протозанщики. Дилогия (СИ)

— Красиво сказал, красиво. Но слова — звук, а Лдзаа-ныха свята и не может оскверняться присутствием… начальника тюрьмы. Я знаю много о его делах! Он тасует людские судьбы, как ему хочется. Он не остановится ни перед чем. Знаешь же, что он сделал с вашим Киевом, просто потому, что так было удобно?! Сколько людей погибло и еще погибнет в кровавой каше, что заварилась из-за этого? Ты не представляешь, что там будет… А я знаю! Абхазия пережила нечто подобное. Понимаешь? То, что в данную минуту тебе кажется верным, в большем масштабе может оказаться пагубным. Я не пропущу ахуачу!

— Сам ты… — начал Израдец.

— Но почему?! — перебил его Анти-поэт, — Если присутствие этого поможет победить Савриила! Поможет победить главное зло.

— Есть добро, а есть зло, — продолжил Федя, — Они лежат на разных чашах весов и сохраняют равновесие. Есть жара и есть холод. Есть день и есть ночь. Есть Бог, а есть дьявол… И дьявол не войдет в святилище!

— Послушай, Федя, — неожиданно миролюбиво произнес Израдец, — Кроме жары и холода, ночи и дня, есть теплый вечер и прохладное утро. Не надо бросаться в крайности. Ты противопоставляешь меня Высшим Силам? Ставишь на одни весы, рассуждая о равновесии? Не гневи Бога, старик, не оскорбляй сравнением со мной! По-твоему, я — противовес? Даже когда я полон сил, Творцу достаточно мгновения, чтобы уничтожить меня. Мы не равны!

Зло и Добро не лежат на одних весах. Нет двух дорог: к добру или от него. Есть одна дорога — к свету, все остальные — в пропасть. Можно упасть, но подняться и идти дальше, а можно навсегда сгинуть в бездне.

— Ого! — не удержался Антип, — Самокритичный демон? Что-то новенькое.

— Не время для смеха, — задумчиво произнес Федя, — Не время. Возможно, Ахуача прав…

— Не смей меня так называть, — начал кипятиться Израдец, но Федя его не слышал.

— Не может быть он настолько зол, насколько добр Всевышний! А значит…

— А значит?.. — брови Волны вопросительно поднялись.

— Значит, демон не есть то зло, что противостоит Добру. Мы проведем обряд. Еще раз в этом году! — решительно заявил Федя, — Проведем в присутствии демона. А после оставим на несколько минут.

— Отец! — раздался громкий окрик одного из Фединых сыновей.

Далее мужчина громко заговорил по-абхазски. Ни Антип, ни Волна, ни Рустам с Аленой не поняли сути, но по интонации догадались, что абхазы протестуют. Федя несколько раз вставлял ответные фразы, но мужчины не соглашались.

— Все! — перешел на русский старик, — Будет так, как я сказал!

— Но, отец…

— Никаких «но»!

— Послушайте, — тихо, но уверенно произнес Рустам, — Ваш отец прав. Согласитесь!

— Мы хорошие дети, мы подчинимся. Возможно, ты и прав, — заявили сыновья, — Хорошо, мы согласны.

— Ты уговорил их быстрее, чем я, — понимающе улыбнулся Федя.

Алена с Антипом обменялись улыбками. Волна обвел присутствующих удивленным взглядом. Израдец, с ухмылкой, посмотрел на Рустама.

5

В лесу, на тенистой лужайке в километре от села, стоял деревянный стол. Старый, скрипучий, посеревший от времени, но отнюдь не древний. На столе, залитом чем-то темным, хаотично расставлены предметы: металлические блюда, толстая восковая свеча, большая деревянная чаша. Шумящим вокруг деревьям несколько десятков лет — стволы массивны, кроны могучи, но на понятие «древность» не тянут и они. Никаких строений, алтарей или других сооружений. Простая вытоптанная поляна.

В ущелье, где расположилась святыня, деревья создавали густую тень, обволакивая приятной, успокоительной прохладой. В глубокой тиши слышалась звенящая песнь родника. В воздухе стоял запах листвы и близкого моря. Аромат счастья, тепла и опасности.

Людей собралось немного. Старик Федя, двое сыновей-подручных, человек пять сельчан и наши путники. Жрец расположился у толстого расщепленного пня, поигрывая в руках длинным ножом.

Со стороны села двое мужчин вели обреченно мычащего бычка.

— Что они собираются делать? — шепнул Антип на ухо Израдцу.

— Жертвоприношение, — спокойно ответил демон.

— Кому? Зачем?

— Что пристал? Традиция! Дай посмотреть.

— На что? На убийство коровы?

— Это бык.

— Не важно. Зачем это надо? — Волна и Алена придвинулись ближе, тоже собираясь возразить.

— Не лезьте! — предвосхитил вопрос Израдец, — У всех свои традиции. Андрейка же говорил вам, что сложившиеся, веками используемые традиции, имеют очень большое значение. В них столько энергетики, что возникает сильная, устойчивая связь…

— И? Кому-то там угодно такое? Угодно убийства невинного животного? Зачем подобная жертва? — возмутился Волна, пока Федя громким голосом обращался к небу, прося чего-то на непонятном языке.

— Вот пристали-то! А что, по-вашему, угодно? Свечка? Ой, как надо! — ерничал Израдец, — Ты спас мне жизнь? Избавил от болезни? Вот спасибо! За это тебе свечка. Отличная благодарность.

— Так, сам же сказал — традиции! — ухмыльнулся Антип.

— Вот именно! И свеча, и бычок, и… баран, — добавил Израдец, заметив, что Рустам присоединился к слушателям, — Традиции! Все правильно.

— И одинаково не нужно? — Волна не отставал.