Протозанщики. Исцеление Меди

Волна перешел на бег. Кустарник на обочине замелькал перед взором, зашипел листвой, проносясь мимо. Еще несколько метров и должна показаться школа. Там, за зарослями боярышника, прячется ее трехэтажная, типовая коробка. Сейчас. Вот-вот… но на месте здания раскинулось огромное озеро.

Алексей остановился. Гул в голове, недавно едва уловимый, затрубил в полную силу, застучал в висках болью. Слезы выступили на глазах, размывая синюю гладь водоема.

– Ну, вот, началось, – пробубнил себе под нос Макс.

– Что это? Как же… Наверное, голова повредилась от удара.

– От удара, Волна, все от удара, – сочувственно произнес толстяк.

– Мне надо домой, – прошептал Алексей.

– Пойдем, я провожу.

– Значит, дом есть? – с надеждой обернулся Волна, – Значит, за тополиным сквером по-прежнему… там?..

– Пошли, сам увидишь.

3

Вместо тополей шуршали листвой вековые дубы. Вместо девятиэтажки высился кирпичный коттедж. Большой, размашистый, угловатый – именно таким всегда представлялся Волне «его дворец» в поддатых мечтах. Бронзовые пики ограды поднимались в небо, доставая кроны деревьев-великанов, а бархатный хмель, рдея осенними трилистниками, оплетал их. Дорожка вбежала в ворота, и они, скрипнув, отворились.

– Красиво…

– О чем мечтал, то и получи! – ухмыльнулся Макс.

– Ты о чем? Кто мечтал? Я… я, что, в Раю?

– Кому Рай, кому не совсем, но в целом, поверь, здесь совсем неплохо.

– Я не пойму…

– Пойдем в дом, я объясню, – объявил толстячок, взбегая по ступеням подъезда.

Макс потянул бронзовые ручки-кольца, и массивные двери распахнулись. Забавно подпрыгивая, Макс направился внутрь, приглашая Алексея за собой. Волна, робко озираясь, вошел следом.

Гостиная началась сразу, не отвлекаясь на глупые прихожие. Зал был забит техникой: акустическая система с громогласными колонками, ЖК-панель с лакированной чернотой экрана, кондиционер, увлажнитель воздуха и еще куча предметов разного вида и назначения. Модерновая мебель сверкала вставками нержавейки. Перед телевизором, призывно раскрыв объятия, расположилось шикарное массажное кресло.

Волна с энтузиазмом обследовал окружающее. Взгляд каждый раз вспыхивал радостью, когда очередной предмет попадал в поле зрения, и ощущение счастья, робко зародившись где-то глубоко внутри, начало расти, расширяться.

– Ну, вот, – улыбнулся Макс, – Дело пошло на лад – глазки заблестели! Добро пожаловать в Медь, Алексей!

– Куда? – переспросил Волна.

– В Медь! В Медный Мир! Так мы его называем.

– Макс, а ты кто вообще такой? – вдруг осекся Алексей.

– Я-то? Я гид. Работа у меня такая. Встречаю всяких психов, типа тебя, и объясняю что к чему.

– Так, давай, разъясняй! Что еще за Медь? И где тут что…

Монотонно, буднично, заученно, Макс рассказал, что Медь – один из Миров, куда попадают почившие. Это Мир – отсев, где решается дальнейшая участь. В зависимости от прошлых деяний, человека отправляют в лучшие Миры или отсылают назад, «в жизнь», наградив определенной судьбой. Для одних Медный Мир насыщен радостью и любовью, для других радость и любовь – недостижимые мечты. Люди долго остаются здесь в ожидании Решения, и само обитание в Меди становится поощрением или наказанием за былое.

Есть еще Серебряный и Золотой Миры, но нахождение в них надо заслужить. «Там еще лучше, чем здесь!» – это почти единственное, что знал гид. Редко люди попадали в Серебро или Золото сразу. Надо провести какое-то время в Меди: проявить себя, заработать право на перемещение, и только тогда оказаться в кейфе Высших Миров. Или вернуться назад… Судьи – существа из Серебряного Мира – определяют время нахождения в Меди и дальнейший маршрут. Они же палачи…

– И сколько это длится? – весело спросил Волна, – Год? Два? Век?

– Столько, сколько понадобиться, – расплывчато ответил Макс.

– Не юли! Ты, сколько уже здесь? Когда тебя переместят?

– Я, если по оловянным меркам, не более десяти лет…

– Оловянным?

– Ну, да. Мир, откуда все являются, мы называем Оловом. Оловянный Мир – место, где все жили «до смерти».

– Вы называете?

– Ну… Мы тут не любим точных терминов. В разных местах названия могут быть разными. И Олово, и Медь, Золото, Серебро – все это так, для примера, для лучшего понимания. Принято так называть. В других краях другие названия, другие ценности. Итак, по оловянному летоисчислению я тут около десятка лет, – захихикал толстяк.

– То есть время в разных Мирах разное? Типа, здесь минута – там год? Или наоборот?.. Как в космосе?

– Не совсем… Это сложный вопрос, ответа на который я точно не знаю – не мое это дело. Для этого есть спецы. Если в общем, то время тут и там – это вообще разные вещи. В Олове время идет, то есть отсчитывает секунды жизни, минуты отведенного бытия. Для каждого это расстояние от рождения до смерти – то есть личное время ограничено, у него есть начало и конец. Здесь у времени нет завершения… наверное. Здесь оно просто констатация интервала существования…

– Что? – захохотал Леха, – «Констатация интервала»? Ты откуда такие фразы берешь?