Протозанщики. Исцеление Меди

На Площади появились темные фигуры, и люди почтительно расступились. Непроглядные клобуки закрывали головы пришельцам, и лишь безбородые, полупрозрачные, отдающие стальным блеском подбородки выглядывали наружу. Удлиненные, чуть выше колен, кафтаны из темно-серебристой материи застегнуты на все пуговицы. Того же цвета штаны заправлены в высокие, блестящие лаком сапоги.

– Стража, – зашептали вокруг.

Стражники вошли двумя колоннами. Оттеснив людей, образовали проход и выстроились в центре ровным кругом. Брусчатка Площади вздрогнула под ногами, и камни задвигались, поднимая зрителей. Волна почти не заметил перемещения, но через мгновение вместе с остальными зрителями оказался приподнятым над кругом сцены. Образовался амфитеатр.

В проходе, между рядами призрачной охраны, появились еще двое стражников, волоча извивающегося человека. Замыкала шествие высокая, грозная фигура. «Палач!» – догадался Алексей.

Тело палача покрывала длинная мантия цвета воронова крыла. Рукава и полы свободно развивались на ветру, но там, где пролетал край одежды, оставался дымчатый след, тут же исчезающий в воздухе. Из-за этого казалось, что границы тела постоянно меняются, создавая тягостный, гипнотизирующий вид.

Над мантией возвышалась безволосая, вполне себе человеческая, голова. Кожа чуть отливала сталью. Зрители смолкли, и в полной тишине слышны были шаги – это палач шел в центр круга. Осужденный затих, обреченно опустив голову.

– Прими же Мир рожденье Справедливости!

Узри, народ, заслуженную казнь! – громогласно объявил палач.

– Он, что, стихи читает? – пробурчал Алексей.

– Палачи так разговаривают, – шепотом ответил Макс, – Молчи!

Обреченный, стоя на коленях, обвел взглядом толпу. По лицу, обезображенному выпуклым, красным шрамом, побежали слезы, и грудь задрожала от рыдания. Он с мольбой воззрился на палача, но в грозном взоре экзекутора не нашлось ни капли сострадания.

– За бегство от начертанного свыше!

За дезертирство от намеченной судьбы!

Покинь же счастья Мир, уйди в потоке боли!

Исчезни в пропасти страданий навсегда!

– Хоть бы в рифму, что ли, говорил! – продолжил бурчать Волна.

– Тш-ш, тихо! – раздался со всех сторон предостерегающий шепот.

– Средневековье какое-то, – произнес себе под нос Алексей.

Из дымчатого рукава палача появилась серебристая длань. Рука опустилась на голову несчастного, и крик боли полетел над притихшей Площадью. Тело осужденного вздрогнуло, словно пронзенное электричеством, глаза закатились, на губах выступила белесая пена, и жертва рухнула под ноги палачу.

Стражники подхватили казненного, подняли над головами, и его силуэт начал таять, пока не исчез полностью. Осталась только одежда, которую стражники отбросили в сторону. От взора палача тряпье вспыхнуло, моментально сгорело, и грязные лохмотья пепла разлетелись над Площадью.

Брусчатка заколыхалась под ногами, возвращаясь в прежнее состояние. Палач, дымя мантией, покинул судилище, подчиненные торопливо ушли следом. Солнце вспыхнуло радостным светом, и, развеивая уныние, ощущение счастья снова ворвалось в Алексея.

– Быстро! За мной! – скомандовал Ждан, больно вцепившись в плечо Волны.

Народ гудел, обсуждая казнь, но богатырь распихивал людей, протискиваясь к краю Площади. Алексей не отставал. На заднем дворе харчевни, за рядом отполированных временем деревянных столов, они заметили стражников. Три полупрозрачные фигуры держали на руках чье-то обмякшее тело. Укрытые от взглядов каменной стеной, они одевали его в форменный кафтан. На голову быстро натянули клобук, скрыв лицо.

– Стой здесь. Прячься. Смотри внимательно! – распорядился Ждан и, отпустив руку Волны, шагнул в сторону стражи.

– Здесь нельзззя находитьссся, – по-змеиному зашипела стража из-под клобуков, – Уххходи!

– Благоволите… – изобразил испуг Ждан.

С наигранным страхом богатырь шарахался из стороны в сторону, словно выбирая путь к отступлению. Столкнулся со стеной, со стражниками, наконец, поскользнулся и всей массой полетел на землю. В поисках опоры, рука сдернула клобук с бесчувственного охранника, и из-за угла Алексей разглядел лицо с выпуклым, красным шрамом.

– Вон отссссссюда! Быссссстро! – закричали стражники.

Ждан поднялся на ноги и убежал прочь.

– Видел? – уже на Площади спросил он Волну, – Это он?

– Если ты о том, кого только что казнили, то, да, это он был в форме стражника.

– Понимаешь?

– Нет!

– Да, что тут не понятного, – тряс Ждан Алексея, – Он должен был сгинуть, исчезнуть в пучине страданий, а он стал стражником! Стражником, понимаешь?

– Вы привлекаете внимание! – раздался над ухом тихий, но отчетливый голос, – Надо уходить. Где можно поговорить?

– Давайте у меня? – робко предложил Волна, рассматривая статного офицера в форме русской армии начала ХХ века, державшего его и Ждана за локти.

Перед уходом Алексей еще раз взглянул на Площадь. Толпа ожила, скинула оцепенение недавней казни и задвигалась, загудела. Парочки неторопливо расходились по домам, вцепившись друг в друга. Одиночки быстрыми шагами двигались по брусчатке или рассаживались за столы харчевни.