Процесс Жиля де Рэ

Вот каков смысл разбросанных и растерянных денег, свечей для стряпни и ревущих лошадей, охваченных пламенем.

Таков и смысл безумных растрат Рэ, которые увеличивались с тех пор, как он вынужден был отказаться от военной службы.

Весной 1434 года, после битвы при Сийе, он еще не отказывается от нее окончательно, сохраняя отношения с Латремуем. Старый фаворит, которого отлучили от двора, пытается на стороне восстановить утраченную политическую активность: он обращает себе на пользу затяжную вражду между своим другом, герцогом Бурбоном, и герцогом Бургундским; Латремуй хочет отправиться на подмогу Бурбону, чей город, Граней, осажден бургундцами на их территории. Он явно считает, что Карл VII будет ему за это признателен и предлагает Рэ, собрав войска, оказать помощь Граней. Рэ, по-видимому, с готовностью принимает предложение.

Нам неизвестно, что в точности произошло, но их затея провалилась. Возможно, в этом деле кто-то вставлял палки в колеса…

Действительно, Жиль добился того, что Карл VII официально поручил ему освободить Граней, но известно, что в тот день, когда этот город сдался бургундцам, Рэ был в Пуатье… Он заблаговременно попросил своего брата Рене взять на себя руководство войсками, которые с легкостью собрал в Бретани.

Однако маршал хоть и остался не у дел, но еще не вышел из игры.

Он отправляется в Орлеан, намереваясь жить там в свое удовольствие, в роскоши, но Латремуй снова вовлекает его в дело. И тогда Жиль соглашается следовать за ним в Бурбонне. В тот момент речь идет о помощи герцогу Бурбону, которая, правда, оказывается бесполезной.

Эти двое упорствуют вместе. В начале следующего года они пытаются напасть на Иоанна Люксембургского. После Неверского мира, который заключили друг с другом герцог Бургундии и король (в феврале 1435 года), Иоанн Люксембургский продолжал воевать с французами.

Но у Латремуя и Рэ мало денег. Более того, у них по этому поводу возникают разногласия, ведь Рэ твердо намерен вести королевский образ жизни, великолепие которой поражало бы воображение.

Он колеблется. Пребывая в расстройстве и смятении, он не отчаялся, но Латремуй сбил его с толку, Жиль чувствует это: ему поручают малозначительные дела; он лишен кредитов, лишен королевских денег. Он решил дать волю своим чувствам. С того времени Рэ, подобно католическому кардиналу, погружается в изнеженность и роскошь.

Окруженный юными певчими, он приказывает, чтобы его нарекли каноником церкви св. Илария в Пуатье. (До той поры такой титул носили лишь герцоги Аквитанские.) По сему случаю он должен был облачиться в пышный костюм, наполовину церковный, наполовину рыцарский. Отныне он путешествует с церковной свитой, «коллегией», резиденция которой находилась в капелле Невинных младенцев, расположенной внутри замка Машкуль. В этой капелле были свои каноники и даже один мнимый епископ; в ней были певчие, хор, похожий на соборный; более пятидесяти человек, облаченных в пышно украшенные, как при литургии, одежды, и столько же лошадей. К церковной свите присоединялась военная: две сотни всадников, а перед ними — военный герольд с трубами. Мы еще ничего не сказали о прорицателях, алхимиках, оружейниках, осветителе, о тех, кто должен был нести орган во время этих странствий… Человек, замурованный в склепе преступного одиночества, не мог обойтись без толпы, напоминавшей королевскую свиту. Из нотариальных документов Орлеана, города, в котором он провел более года, нам известно, что представляла собою эта толпа. Та же толпа немногим ранее, должно быть, сопровождала его в Пуатье. Заметим, что эти бредовые события в Пуатье имели скандальный оттенок. Жиля сопровождали двое очаровавших его юных певчих; позже он превратит их в преступников. Один из них — это Андре Бюше из Ванна, по крайней мере дважды приводивший к нему жертв. Другой, Жан Россиньоль из Ла-Рошели, которого Рэ одарил землей в Машкуле, принял участие в переносе детских скелетов из Шантосе (сс. 104–105). В тот день, в храме св. Илария, он учреждает в пользу своих любимцев две пребенды[20]. Жиль, похоже, стремился к скрытому эксгибиционизму, обретавшему для него тот же смысл, что и злодеяния; видимо, он исступленно, страстно любил ангельские голоса этих развратных эфебов, которых вовлекал в свои оргии.

Мы можем представить себе, что за адский образ жизни вел маршал де Рэ (во время своего путешествия в Пуатье и затем, — в конце года и в течение следующего — во время длительного пребывания в Орлеане) с того дня, когда от его маршальского статуса остался лишь титул (который он сохранил, хотя в те времена этого звания можно было лишиться). По-видимому, Орлеан обошелся Рэ в 80 000 экю золотом; причем, что важно, он тратил не доходы, а свое состояние. (В 1437 году он выручил лишь 100 000 экю, продав Ингранд и Шантосе, два самых главных имения, на которые особенно претендовал Иоанн V Бретонский.) По возвращении его финансы были в столь плачевном состоянии, что ему пришлось на время укрыться в своих имениях в Бретани.

Тогда он обосновывается в краю Рэ, в крепости Машкуль.