Провал «миссии бин», или Записи капитана Вальтера

Но воспротивились строители с шахтёрами: возвращаться в ЗемМарию, в Русь, где холодно, временами голодно и полным ходом шла очередная перестройка в экономике, мало кто пожелал. Большинство островитян, подстрекаемое председателем революционного Совета депутатов от рабочих и солдат Политруком Кастрицей (так прозвали актёра), решило остаться на Бабешке — с тем, чтобы здесь основать независимое демократическое государство и жить, занимаясь сельскохозяйственным и промысловым трудом. Лекарства (еду) производить, рыбу и криль вылавливать. Антарктический пелагический вид ракообразных из семейства эвфаузиид (W) расплодился и в Тихом океане. Экспортировался Альянсом на Марс. На «Звезде» как еду не подавали, рачками закусывали вино из коррала «вино креплёное». Трезвенниками почитался лучшим лекарством от стрессов и хандры. Правительство Марса сразу же дало добро, выделило кредиты на закупку сельхозинвентаря и семян, выкупило и оставило на острове четыре рыболовных сейнера, несколько шаланд, китобойное судно и рыбзаводик. Русь, заполучив финансы, послала на Бабешку караван ветролётоносцев доставить приобретения колхозникам, в обратный путь забрать строительные машины и горнопроходческое оборудование. Отправленные же за людьми парусники затонули в шторм, но повторного рейса не понадобилось — не согласившиеся поначалу остаться на острове строители и шахтёры смирились с судьбой.

Придумав государству название «Пруссия», инженерно-технический персонал стройки организовал демократические выборы первого Президента. Им стал Политрук Кастрица.

Руководство Америки и Аладды появлению независимого государства под протекторатом Руси, понятное дело, воспротивилось, но русские генералы оказались на высоте: постояли в кабинетах у стенок под дулами гвардейских кольтов и списали злополучную подводную лодку «дабы сослуживцы по альянсу не возникали». Весь адмиралитет Альянса собственноручно порезал её автогенами и болгарками на торжествах по случаю закрытия гастролей труппы БДТ. Американцев с похмелья водило из стороны в сторону, отчего рез по борту подводного крейсера у них получался змейкой. Заметно осунувшимся арабам «лазерные резаки» помогали удерживать стройные русские балерины.

Так в одночасье на маленьком посреди Тихого океана островке Бабешка возникло по требованию трудящихся независимое демократическое государство Пруссия, отстроились поселения Отрадное, Мирный и Быково с колхозами «Отрадный», «Мирный» и «Звёздный путь». Впоследствии моим дядей были созданы Вооружённые Силы государства. И хотя дело это оставалось и считается в политических кругах до сих пор тёмным, много лет Пруссия просуществовала тихо, мирно, пока не случился известный трагический инцидент с участием моей полуроты спецназа. Меня успокаивало заявление Президента Пруссии (второго после Политрука Кастрицы), что полковник Курт по ошибке принял высадку марпехов за нападение пиратов; обстрелял, не ведая того, что поле, на краю которого приземлилась моя БММП, пропалывалось жителями Отрадного, всеми до одного. И мне повезло: дети отрадновцев этим днём с утра гостили в Мироном, экскурсией посещали рыбзавод, смотрели кукольный спектакль.

* * *

Странности начались вскоре после похорон дядюшкиного взвода, комиссара, разведчиков и крестьян Отрадного.

Я сидел в гамаке, сгорая от желания завалиться и уснуть. Ротный врач лейтенант Збарек Крашевский, с которым занимал всю офицерскую отгородку в казарме, где-то пропадал. Заявится, разбудит, негодовал я. Завтра, решил, переселю в медчасть, к нему же и его коллегу определю. Лейтенант Комиссаров служил военврачом в роте дяди, его прибытие из лагеря ВС Пруссии ожидал со дня на день. Сердился я на Крашевского, чтобы не корить себя: и в этот раз перед сном не помолился. Так вымотался. Неделю молился, а на седьмой день, падая от усталости, рассудил: свою вину в гибели отрадновцев осознаю, в миру за то наказан — колхоз восстанавливать буду. Костьми лягу, а лекарства на Марс рекой потекут. Господь и простит.

Итак, я сидел в гамаке, когда ко мне в отгородку зашёл прапорщик Лебедько.

— Разрешите доложить, — приложил он, щёлкнув каблуками кирзачей, кончики пальцев к звезде на пилотке. Обратился шёпотом, чтобы не услышали за занавесью солдаты в спальном зале казармы.

Я вылез из гамака, обулся и подпоясался. Заправляясь, рассматривал прапорщика — гиганта и силача, каких ещё поискать надо. Я роста незаурядного, но ему был едва по шею. И мощь его раз испытал, когда он в инцидент, прибежав из лагеря в Отрадное, набросился на меня. Утихомирили марпехи, вся полурота участие приняла: одни прапорщика держали, другие меня из-под него тащили. Затих он со словами: «Да если бы ты не был земляком и ему племянником… Да я б тебя». После молчал и сторонился. Но на похоронах уже никак не выказывал мне неприязни, даже обращался по необходимости через денщика. Вот чести до сего раза не отдавал, почему я и забеспокоился: привело, должно быть, Лебедько ко мне что-то неординарное.