Провал «миссии бин», или Записи капитана Вальтера

Пока Балаян дул в кружку, а Тарасович Ольги делал мне укол в плечо, я лихорадочно соображал, как быть, что делать. Ведь Торасович-Марго могла если не знать, то догадываться, с какой целью прибыл дядя на остров. Если меня не узнала, когда за жмыхом приходил, то сама сегодня в телефонном разговоре призналась, что знает, что вовсе не Вальтер я, а Курт Франц Геннадьевич, её, Марго, одноклассник, во время Хрона — друг даже. Не одну ночь в Интернете, переписываясь, провели. В любви ей как-то в шутку признался, что стало причиной разлада с другом Салаватом, мужем её, они тогда только сошлись после развода.

СТЕПАН — БИН НЕМО.

Этот козёл патлатый — Капитан бин Немо?! Простыню с меня тянул. Козла Степаном зовут! Вот оно как! А я представлял себе Степана мужиком неразговорчивым, в жилетке скроенной из обрезов моей хэбэлёнки. Думал и ему экзоскелет с комлогом подарить. А он не мужик — козёл… с «камнем» вождя Хрона… Где тело Немо?! Думай, думай, офицер, спецназовец.

ПРЕЗИДЕНТЫ — НЕ ЧЕШУТЬСЯ.

Балаян этим явно что-то мне подсказывает…

Эврика! Президент Пруссии на похоронах чесался! Постоянно был в перчатках, руки никому не подавал, даже в тёплую погоду носил. Я тогда посчитал, крапивница у старика, но скоро узнал, что не так. По ночам Президент уединялся в сопках, сбрасывал всю одежду и расчёсывал себя ожесточённо, до крови. Собака-поводырь ему в этом помогала, расцарапывая спину. После старик онанировал…

Есть! Тело у Президента Пруссии, на самом деле, — тело Капитана бин Немо. Тело — чужое, потому чесался. Слепой — потому, что Марго зрение намеренно заблокировала, ведь вторым после Политрука Кастрицы президентом государства был избран слепой проходчик, его окурок поджёг в шахте газ, он один и пострадал… Глубоко законспирировала Немо! Он — козёл Степан, он же телом — Президент Пруссии. Не докопаешься! Заодно и себя «закопала». «Камень» её в мозгу Евтушенко, а тело её упрятано в могиле первого председателя колхоза «Отрадный»… Замела следы, попробуй, докопайся. Разбираться надо. Думай, думай, офицер, спецназовец.

Всё, всё, отдыхать, восстановить силы, чтобы разобраться и составить план по исполнению «миссии бин» — ликвидации Капитана бин Немо и захвату Марго… Убить козла, во сне не приснилось бы. Захватить, арестовать Марго — Евтушенко… кто б подумал.

Балаян поднёс к губам кружку с молоком, но я уже проваливался в сон. Последнее, что я услышал:

— Жан-Поль, вы мне так и не ответили. Припоминаю, когда за жмыхом приходили, на всех были такие же браслеты и ошейники… На одном только великане — Силычем помниться звали — их не было. Зато в знатные берцы обут, тоже спецназовские?

— Бацулы. По фамилии Бацула, обувщика. Сшил вручную. Браслеты и ошейник — приблуды секретные, звиняй, разглашать не в праве.

Слышал, как громыхнула дверная пружина, меня уносили на носилках. Снаружи ожидал Степан, показалось что лыбился. Козёл — Немо, вождь Хрона! Сатана рогатая!

Из последних сил, проваливаясь в забытьё, я облизал ладонь.

* * *

Очнулся разбитым и с болью во всём теле. Сообразить не мог где я.

Темно. Лежу. На сене!

Запах сена, который я ни с чем не спутаю, совсем сбил с толку.

Мои внутренние часы определяли, что с момента как Балаян напоил меня горячим молоком, и я забылся под улыбкой Степана, прошло часа три-четыре — время вполне достаточное для сна. Но отчего боль по всему телу?

Я один? Почему так темно? И не звука. Потолка не различить, одна темень, чернота.

Страшась того, что окажусь связанным, подвигал, превозмогая боль, руками.

Нет, свободен… Шлем где!

Развёл руки в стороны и пошарил безрезультатно по полу, а отвёл вверх за голову, дотянулся до чего-то твёрдого, холодного. Рама ФРКУ, обрадовался я. Подался плечами выше, потянулся — нащупал шлем.

«Свечи» в носу?.. Нет!

И голый? Так и есть, ошейник, браслеты… кольцо на мне, но не «взапуске»: трико-ком скатано.

Пяткой ощутил что-то склизкое. Ощупал. Осторожно надавил, потянул носом и сообразил — навоз. Вспомнилось, возможно, не совсем слизал с ладони фломастер, остались Балаяновы надписи. Сунул руку в слизь и тщательно поелозил.

Под пальцами что-то пружиняще-упругое. Не земля, под сеном что-то тёплое. На ощупь шагреневое, ощущение — как от каучуковой вставке в бакелитовой подручнице шмелетницы.

Вдруг почувствовал еле уловимое колебание пола. Расслабился и глубоко, с лёгким вдохом через нос и долгим бесшумным выдохом через рот, подышал. Попытался сосредоточиться на запахе сена, хотя и запах навоза, не скажу, чтоб был мне противен.

Взаперти, что ли, я? В забытьи проговорился про «миссию бин», Евтушенко и запер… Он — Марго! А Степан — Немо!.. А не причудилось мне всё?.. У околицы Мирного обнаружили меня без чувств или Стеша с вышки заметила, позвонила по телефону, тревогу подняла. Я, наверняка осоловел, хохотом заходился. Подумали, с катушек съехал. Сопротивлялся — избили. Балаян один понял, в чём дело, что с засорёнными «макариками» я в носу, вызволил. Провалил операцию, гадал и боялся я, что всё так и есть.