Провал операции «Нарко»

– Я же сыщик, – панибратски оправдывалась она, когда пауза между вопросом и ответом затягивалась, – говорите как есть.

Понимала, крыса длинномордая, что показания выверяются в уме.

– Как есть и говорю, – оправдывалась я, – просто волнуюсь.

– А вы не волнуйтесь, – успокаивала она, – когда говоришь правду, волноваться незачем.

Мудрая! В общем, она продолжала спрашивать, я – отвечать. Случайные волнения гасились успокаиванием. Мы даже попили кофе, и когда всё сказанное было заверено подписями, было далеко за полночь и меня наконец-то отпустили. Я попрощалась, пожелав всего хорошего вслух, а в душе насылая на них адского огня, и быстро вышла на улицу.

Погода стояла просто обалденная. Яркая, со всеми тонкостями росписи, луна над силуэтами крон городских сосен. Огромные мерцающие звёзды среди чернеющей листвы тополей. И необыкновенно свежий воздух – чистейший озон высшей пробы. Совсем не тот вездесущий метан и сероводород, что мгновения назад навязчиво пробирался в нос от стен покинутого мною заведения.

«В тюрьме кислорода тоже не будет – решила я, представив один из вариантов дальнейших событий, – хотя расклад с изоляцией от общества маловероятен».

Поглазев ещё немного на необыкновенные красоты ночного неба, на коих раньше не всегда заостряла внимание, я устало потащилась по безлюдной улице домой, дабы завалиться спать.

5.

Фаина Раневская как-то сказала, что редких животных заносят в Красную книгу, а остальных – в кулинарную. Она конечно юмористка была, эта Фанни Гиршевна. Хотя бы потому, что человек, по сути, тоже животное. А если так, то в какую же книгу занести человека? У каннибала с острова Борнео ответ однозначен. И у цивилизованного человека ответ однозначен, только в противоположном значении.

«На каком же уровне моя цивилизованность, – размышляла я, маясь бессонницей в постели, – наверное, на уровне каннибала, раз с удовольствием завела бы в кулинарной книге раздел «Блюда и гарниры из Homo Narcocontrolikus». Обладай разумом, меня бы подержали домашние животные, прооперированные ветеринарами без обезболивания, и бодибилдеры, теряющие мышечную массу без анаболиков. А также обладающие разумом онкобольные, что проклинают врачей, связанных по рукам и ногам правилами выписки спецпрепаратов.

«Все нормальные человеки страдают, когда эти падлы ссылаются якобы на законы и цепляют на погоны всё новые и новые stars, – думала я, замечая, что сон никак не приходит; и даже умудрилась пошутить сама с собой, – а когда весь в звёздах, то становиться superstar (полковник?!)».

Поначалу я провалилась в какую-то паническую депрессию, потом потихоньку стало отпускать. В конце концов, не убийство же я совершила. И вообще, какое право они имели устраивать обыски, изъятия? Эта шалава однозначно писала всё на диктофон, пытаясь поймать меня на сделке. Я, конечно, ни о чём не догадалась, но, тем не менее, на уловку не клюнула. Вот если бы я взяла меченные – а они наверняка были меченные – деньги, на меня надели бы наручники. Или сразу вздёрнули. Или расстреляли на месте. Шутка, но в Китае точно бы расстреляли, а потом съели. Они, в Китае, всё едят, и преступников. С кисло-сладким рыбным соусом: без него преступник невкусный. Я даже ощутила некоторую иронию, что и вылилось в своеобразные кулинарные фантазии в стиле Раневской.

Тем временем за окном уже порядком посветлело, а пульс не угомонялся ни на йоту. И тут память сделала подарок: напомнила, что в заначке имеется несколько ампул хорошего транквилизатора.

«Отличная идея, – воодушевилась я и быстренько организовала процедуру венепункции, – так или иначе, а нужно поспать».

Сонная нега возникла буквально на кончике иглы, по каналу которой внутрь моего сосуда ещё выкатывались последние капли. Можно, конечно, было воспользоваться таблетками, но терпеть ещё часа два, пока бодрствование сдаст позиции, не хотелось. Подержав минуты три спиртовую ватку – гемостаз плюс антисептика, я выкинула её, улеглась в постель и через пару секунд уснула.

Не знаю, патологичен или физиологичен сон, возникший вне естественных причин, но сновидений не возникло, даже когда запиликал мобильник. Шлепками ладони я нашла аппарат и, не попытавшись прочитать – заспанные глаза – имя звонившего, включила соединение.

– Привет, Красота! – жизнерадостное приветствие ворвалось в слуховые просторы.

– Привет, Недоразвитый, – узнав своего старого друга Жеку, я съязвила в ответ, – чего не спится? Опять занозу поймал или сустав перелицевал?

– Почему мне в обед должно спаться? И почему со мной должно обязательно что-то случаться? – удивился он и тут же обиделся.

Его зацепило «недоразвитый». Его всегда подобные выпады цепляли, что меня ужасно веселило. Сейчас это тоже исправно сработало: спонсированное обидами на другом конце телефонной связи воображение нарисовало скуксившуюся от досады физиономию. Я, сдерживая смех, принялась оправдываться, мол, хотела лишь пошутить, и что «недоразвитый» является моим аналогом слова дружище, но только для избранных.