Провалившийся в прошлое

Чтобы ему не досаждала лишний раз всяческое местное, клыкастое и рогатое хулиганье, он набросил себе на плечи длинный меховой плащ из шкуры вожака психанутых махайродов, завязав лапы, украшенные длинными когтями, на груди, а на голову надел мотоциклетный шлем, сделанный из его головы с пришитой к нему меховой, гривастой шалью. При виде такого байкерамахайрода, от него удрал даже шерстистый носорог, не говоря уже о том, что гигантский олень с рогами, достигавшими в размахе метров четырех, умчался с такой скоростью, что чуть было не оставил свои рога на том месте, где стоял. С визгом разбегалась от Митяя и вся остальная живность. Плохо было только то, что огромные клыки, свисавшие изпод козырька, малость закрывали ему обзор. Однако, выехав почти на вершину, он сначала снял с себя теплый плащ, издававший довольно сильный запах потому, что к нему были пришиты невыделанные хвосты махайродов, у основания которых имелась пахучая железа и потому махайроды, здороваясь друг с другом, нюхали у собратьев под хвостом, а уже потом, скатав его и засунув в большой полиэтиленовый мешок, без какихлибо помех взобрался на вершину и принялся оглядываться окрест.

То, за чем он приехал на вершину горы Петрум, Митяй увидел в бинокль очень скоро и потому сразу же переименовал эту гору и назвал ее Козьей. Да, к его радости по юговосточному склону горы, между скал скакало не один или два заморенных, старых козла, а целых несколько десятков молодых и полных сил и энергии светлых рыжеватосерых туров, они же горные козлы вида Сapra caucasica, причем здоровенных, размером больше, чем Крафт, но то были самцы. Козы, размером поменьше, причем с козлятами вполне подходящей величины и возраста, то есть уже довольно большими, тоже паслись на склоне, стараясь держаться подальше от козлов со здоровенными рогами. Вообщето он даже не представлял себе, как из них, путем селекции, можно вывести домашних коз, но был полностью уверен, что если их хорошо и часто кормить, они быстро к нему привыкнут и перестанут мечтать о горах. Туры его времени были очень пугливыми, но уже очень скоро он узнает, какими они были в глубокой, незапамятной древности, когда человек на них еще не охотился. Возможно, что куда более доверчивыми. Глядя на козлят, им было уже месяцев по шесть, Митяй сразу же прикинул, что штук десять в клетку их точно поместится. Он быстро нашел самое лучшее место для устройства ловушки, довольно высокий дуб, спустился к телеге и сразу же начал готовиться, но не к козлоловству, а к ужину и ночлегу. Ужинали они всухомятку и сразу же после заката солнца Митяй лег спать, чтобы проснуться еще затемно.

Проснувшись затемно, он быстро достал из телеги большой рюкзак со снаряжением и принялся собирать клетку размером два на полтора метра. Вскоре начало светать и он, приказав Крафту охранять транспортное средство, отправился к козлиному дубу. Хотя козы и не свиньи, они тоже не прочь подхарчиться желудями, так как едят практически все, даже сигареты и наволочки, и именно на этом он решил их подловить. Спустившись в предрассветной мгле к дубу, Митяй первым делом достал мешок, пошитый из толстого брезента, и набил его камнями. Вес получился приличный, килограмм за сто двадцать. После этого он сразу же полез на дуб и, вбивая в ствол молотком четырехгранные, остро заточенные, восьмимиллиметровой толщины гвозди длиной в тридцать пять сантиметров, взобрался повыше, выбрал подходящую для козоловства толстую ветку, растущую на высоте метров в двенадцать, перебросил через нее альпинистскую веревку и спустил вниз один конец, предварительно обмотав ветку кожаной лентой, пропитанной парафином, после чего вбил в ветку две Побразные направляющие. Второй, более длинный конец веревки он спустил вниз и по обеим спустился с дуба, после чего вбил в ствол дерева толстый, острый штырь с кольцом и карабином и принялся поднимать противовес своей охотничьей снасти. Митяй поднял тяжеленный противовес почти до самой ветки, привязал веревку к карабину и принялся расстилать на земле ловчую сеть диаметром шесть метров с уже привязанными к ее карабину шестью капроновыми шнурами потоньше, и снова залез на дуб.