Провалившийся в прошлое

После этого он насыпал Крафту полную миску сухого собачьего корма, и они принялись ужинать. Митяй – мамкиными пирогами, а кавказец – педигришным кормом. Ботаника поражала в первую очередь невиданная красота, чистота и невероятно яркая и пышная, словно на картинке, зелень этих до боли знакомых ему с детства мест. Правда, как эколога его бесило, что нефть шурует из-под земли прямо в Туху. Впрочем, запах её до холмане доходил. Хотя Митяй всё ещё надеялся, что завтра утром, с первыми же лучами солнца, наваждение развеется и он вздохнёт с облегчением, в глубине души уже понимал, что ничего подобного не произойдёт. Ну а если всё так и обстоит – он действительно провалился в прошлое, то нефть – это круто, особенно для него. Митяя даже заводило, что помимо надёжного армейского вездехода и неубиваемого мотоцикла у него имелось целых три профессиональных промысловых японских бензопилы, два небольших, но мощных японских генератора с дизельными движками и ещё фактически два двигателя в запасе, газоновский и ижевский. Да и вообще нефть как топливо гораздо предпочтительнее дров и даже угля, а при наличии слесарного инструмента, отличного настольного токарного и фрезерного станков он сможет изготовить много чего такого, что сделает его жизнь в каменном веке комфортной и безопасной.

Руки у Митяя росли не из задницы, да и скудоумием он не страдал. Наоборот, любил мастерить всякие поделки из чего ни попадя, хотя больше всего тяготел к работе с металлом и работы, даже самой тяжелой, не боялся. К труду его приучили дед с бабушкой, родители, дача с участком в сорок пять соток, а также его любимый учитель труда в школе, настоящий мужик, мастер на все руки. Митяй любил природу родного горного края, и она не являлась для него местом выживания. Наоборот, лет с четырнадцати он совершенно спокойно жил в этой самой природе и даже самостоятельно стал неплохим охотником. Росточком Бог его не обидел – метр восемьдесят шесть как-никак, – силушкой тоже, ну а то, что Митяй привык жить по принципу «Бей первым, Фредди», так это неплохо. Благодаря такой привычке он и сам остался в живых, пройдя Африку, да и многим своим солдатам, парням-контрактникам, которыми командовал, жизнь спас. В общем, он точно знал, что не пропадёт в этом чёртовом каменном веке, куда его, скорее всего, занесла нелёгкая, но тем не менее чуть ли не выл от тоски, то и дело шипел, как кот, цедил сквозь зубыматерные слова и, попадись кто сейчас под руку, точно убил бы.

Однако, несмотря на дикую злость и обиду, Митяй стал прикидывать, что ему делать завтра. Носиться по окрестностям на тяжелогружёной «Шишиге» в поисках первобытных людей будет полной глупостью. Какая бы она ни была прочная, всё равно и её можно запросто расколошматить. Поэтому самым правильным будет построить капитальное жильё, как он собирался сделать это на кордоне Дальнем, что в верховьях реки Пшехахи, за хребтом Нагой-Чук. На настоящий, капитальный дом из камня сил у него точно не хватит, хотя он и видел вдоль берега галечники. Поэтому придётся обойтись чем-нибудь попроще, вроде полуземлянки, но обязательно просторной, с большим складом и желательно капитальной, чтобы спокойно перезимовать в ней. Помимо этого нужно было сразу же начать думать над тем, как наладить гончарное производство. Так ему будет проще всего сварганить из больших керамических цилиндров самовар для перегонки нефти в прямогонный бензин и соляру, да и дом на следующий год лучше сложить из кирпича. Ещё ему следовало построить примитивную лесопилку и столярную мастерскую, инструмент, слава богу, электрическая циркулярка и электрофуганок у него с собой имелись. В общем, работа предстояла большая, если он не хочет зимовать в будке «Шишиги». Как знать, может, зимы здесь сибирские, а не кавказские.