Провальные каникулы (СИ)

— А как удачно ты попала тогда на склад. Даже напрягаться не пришлось, я же сам тебя, придурок, туда отвез.  А потом еще и показал где запасной выход.  — В голосе леденящая сталь, заставляющая меня облокотиться на стену, потому что ноги отказываются держать.

— Все не так.  Это совпадение, я клянусь, — шепчу пересохшими губами, не отрывая от него взгляда, а саму уже колотит.

— Я не верю тебе! Просто так такие видео не снимают.

— Да я сделала это на всякий случай! — хватаюсь за первую возможность объяснить. Сказать хотя бы что–нибудь,  чтобы поверил. Чтобы услышал и понял, как все на самом деле. — Я волновалась за тебя, а снять на камеру — это самое простое, что можно сделать в такой ситуации. Я не знаю, как бы потом использовала это, но если бы нужно было, то сделала бы все.

Он зло ухмыляется, превращая лицо в незнакомую до этого времени гримасу. Долго смотрит в пол,  а потом выносит вердикт, заставляя меня беспомощно схватиться за горло:

— Убирайся.

— Нет, послушай, — шепчу, едва выдавливая из себя слова. В ушах шумит, а глаза наполняются слезами.

— Пошла вон. — Я понимаю, что он меня уже не слышит.  Картина сложилась в пазл, и я теперь не та, что была раньше. Я вообще не та, кем он меня себе представлял.  Но неужели он может поверить в то, что я бы сделала это с ним? Слезы катились по щекам, когда он сам пошел в ванну и забрал мою щетку, пособирал все вещи с тумбочек и побросал их в рюкзак. Как во сне, подошел ко мне и грубо втолкал мне его в руки.  Мои внутренности готовы были разорваться от нарастающих болезненных ощущений.  Неужели это всё? Вот так?  Без права на объяснение!  Сам признал виновной и вынес приговор. Андрес схватил меня за локоть и подтолкнул к двери.

— Когда полицию ждать? Или они дожидаются пока ты улетишь, чтобы обезопасить? – спросил, подталкивая босой ногой мои босоножки.

— Никакой полиции не будет, Андрес! Я никому ничего не передавала!  — крикнула, и в последний раз обернулась.

В застилающих слезами глазах плыл равнодушый Андрес, смотрящий на меня невидящим взглядом. Помню, как цеплялась за его плечи, обхватывала лицо руками, клялась, что я не способна на такую подлость.  Как безразлично оторвал от себя, когда я в порыве безысходности потянулась к нему и поцеловала.

— Хватит!  — рявкнул, выталкивая меня за дверь, как ненужную собачонку.  — Я насмотрелся этого спектакля на долгие годы вперед.  Всего хорошего! — даже имени моего не произнес. Дверь захлопнулась у меня за спиной с жутким грохотом, а я даже не дернулась. Наверное, именно в этот момент что–то внутри меня умерло. Стало дико холодно. Леденяще пусто. Так всегда происходит, когда любимый человек выгоняет тебя из своей жизни.  Безапеляционно.  Вычеркивает, как ошибку в тетради, чернила которой невозможно стереть.  Только если бы я хотя бы была виновата в том, в чем меня обвиняют.

Не знаю, где нашла силы, чтобы добрести домой. Перед дорогой обернулась на его окна, но свет был выключен. Смутно запомнила, как переходила трассу, а проезжающие машины сигналили, потому что помимо дождя, мешающего движению, по дороге шла еще и я, подвергая опасности жизнь и жизнь водителей. Обхватила себя за плечи, пока вокруг в Ла Перле все жили своей жизнью в постоянной тусовке, и никакой дождь им не мешал.  Из клуба доносилась музыка, но я слышала ее, как сквозь вату. Небо затянуто черными тучами, а в лужах свет от фонарей подрагивает. Чувствовала,  как кожу обжигают хлесткие капли дождя, впервые со дня моего приезда сорвавшегося с Карибского неба. Погода сегодня была на моей стороне.  Каким–то магическим образом она почувствовала, что внутри меня больше нет тепла... И решила одарить промозглым ветром и прохладой. Боль в груди становилась невыносимее, чем дальше я уходила от его квартиры.  От квартиры, где мы были счастливы… Где он сам, собственноручно отнял у нас это счастье…

Зашла в дом на негнущихся ногах. На одной кровати лежала Донья, читая газету, а на другой сидели Эля с Пабло и что–то смотрели на ноутбуке. Я направилась прямо к нему. Парень обрадованно подскочил на ноги.

— Удали видео, — произнесла сухо, и заметила как дружелюбная улыбка на его лице стирается.

— Эми, ты в порядке? — В глазах волнение и… понимание.  Он все видит. Да, думаю, объяснять и не надо.  Можно только представить, как я выгляжу с потекшей тушью и пустотой в глазах. С головы стекает вода, и вся одежда насквозь промокла.

Эля ставит фильм на паузу, и внимательно на нас смотрит.  Я делаю шаг назад, когда он придвигается ближе.

— Ты его кому–нибудь отправлял?

— Нет.

— Удали!

— Я просто хотел...

— Удали. Немедленно,  — цежу сквозь сжатые зубы, но внутри нет места злости.  Только всепоглощающее опустошение.

Пабло достает из кармана телефон и очищает историю скайпа,  а потом удаляет видео из галереи. Поворачивает ко мне экраном и с сожалением заглядывает в глаза.

— Прости, Эм…

Игнорирую его, и без сил сажусь на кровать.