Провальные каникулы

— Может я и цаца, но думаю, ты и сам понимаешь насколько ужасно то, чем ты занимаешься. Я могу только догадываться об истинных причинах, но судить тебя не стану. Для этого есть высшие силы. — А потом развернулась и пошла в зал. Он сделал обо мне свои выводы, и мне кажется, я сделала достаточно, чтобы их опровергнуть. Раз он не видит во мне никого больше, кроме цацы, значит это только его проблемы. На душе стало паршиво, поэтому подходя к столику, где продолжала пить Эля с друзьями, я уже знала, что сейчас попрощаюсь и уйду. Но как только я собиралась открыть рот, меня сзади вдруг обхватили за талию крепкие руки. Сердце подскочило к горлу, потому что я узнала их. Так уверенно, по — хозяйски мог обнять меня только он. Воздух мгновенно улетучился из легких, и я забыла, как дышать. Кажется, нужно было возмутиться, но каждая моя клеточка была настолько намагничена его присутствием сзади, что все слова выветрились из головы.

— Эльвира, я проведу Эмилию домой, — прогрохотал над ухом бархатный голос. Меня? Домой? Думаю, мое выражение лица было таким же офигевшим, как и у Эли. Та заторможенно кивнула, и провела нас круглыми от удивления глазами, пока мы отходили от столика.

Как только мы вышли из здания, около входа, которого громко смеялась пьяная компашка, Андрес убрал руки с моей талии. Мне тут же стало холодно…

— Зачем тебе меня провожать? — поежившись, спросила я, только теперь сумев рассмотреть его в ярко освещенной фонарями улице. Как я и предположила раньше, глаза уставшие, и в них нет привычного огонька.

— Ты же сама сказала, что не знаешь, как отвязаться и свалить, — равнодушно пожав плечами, Андрес вынул из кармана пачку сигарет и подкурил одну.

— Я бы и сама справилась, — пробубнила я, разочарованная тем, что это короткое объятие оказалось спектаклем.

— Всегда пожалуйста. Обращайся, Эмилия! — усмехнулся он, заставив и меня улыбнуться.

— Спасибо! — все — таки поблагодарила я. Андрес только коротко кивнул головой, глубоко затягиваясь сигаретный дымом. — Почему ты называешь меня Эмилия?

— А разве это не твое имя? — он выпустил дым вверх, вопросительно выгнув бровь.

— Я имею в виду, почему именно Эмилия? Не Эми, как называют остальные. Ведь Эми проще, короче. — Андрес задумчиво посмотрел вперед и ответил только спустя несколько мгновений.

— Мне нравится Эмилия. Эми слишком по — детски, как будто с ребенком разговаривают.

— То есть, ты признаешь, что я, в принципе, не глупая папенькина маленькая дочка?

Он усмехнулся.

— Не глупая. И не маленькая. Хотя иногда отшлепать тебя хочется, аж руки зудят.

— Это еще за что? — возмутилась я, при этом дико смутившись от этого его желания. Отшлепать меня еще никому прежде не хотелось.

Не успев ответить, Андрес вдруг схватил меня за руку, резко дернув на себя. Я споткнулась и чуть не упала, когда ровно в эту же секунду мимо промчался мопед.

— Да вот хотя бы за это! — раздраженно проговорил он. — Нужно внимательнее быть и слушать, что происходит вокруг, а не в мыслях своих летать, espina, — отчитал как малого ребенка и пошел дальше, но руки так и не выпустил. Выбросил сигарету и засунул другую руку в карман джинсов. Мою ладонь жгли тысячи приятных иголочек, наполненных чистым счастьем, безо всяких примесей. Оно медленно растекалось по телу, пока мы молча шли дальше по улицам. Фонарей становилось все меньше, но вот людей сновало по переулкам, словно сейчас был самый разгар рабочего дня. Ни тебе ночной тишины, ни умиротворенного спокойствия, в котором можно было бы остановиться и дать себе сполна насладиться этим ощущением, когда его ладонь уверенно сжимает мою. Жизнь вокруг бурлила, то и дело подкидывая нам выпивших прохожих, но мне, почему — то, было не страшно. Обычно, когда мы идем домой с Элей ночью, я все равно боюсь, что кто-нибудь борзый может пристать, но сейчас… Сейчас ощущения страха не было. Рядом с Адресом на меня даже никто не смел коситься.

Я и не заметила, как мы дошли до дома Эльвиры. С каких пор он находится так близко? Его кто — то передвинул? Андрес выпустил мою руку, которая стала влажной, а я была готова захныкать, словно маленький ребенок. Не выпускай, побудь со мной еще минуточку, шептал воспаленный от эйфории мозг, пока я подходила к двери.