Прованс навсегда

Когда я прибыл, на стоянке у ресторана действительно скопилось множество фургонов и фур, уткнувшихся носами в стволы деревьев, чтобы изловить крышами кабин хоть какое-то подобие тени. Полдюжины тягачей, груженных легковыми авто, уткнулись нос в хвост, образовав длинную колбасу. Опоздавший свернул с дороги, протиснулся к самому входу и замер, облегченно зашипев пневматикой. Водитель вылез из-за баранки, с удовольствием прогнулся, повторяя изгибом позвоночника роскошную выпуклость живота.

У стойки бара многолюдно, шумно. Крупные мужчины, густые усы, большие животы, громкие голоса. Режи уже здесь, в углу, на фоне столь солидной публики он чуть ли не тростиночка. Одет Режи по-июльски, в беговых шортах и жилетке, на запястье болтается сумка.

— Salut! — Он дососал свой пастис и потребовал добавки. — Здесь все иначе, так ведь? Не как у Иели.

Разумеется, иначе. Над стойкой, влажной от тряпки, которой мадам постоянно ее протирает, висит объявление: DANGER! RISQUE D'ENGUEULADE! — берегись бранных словечек. За открытой дверью, ведущей к туалетам, виднеется другое: DOUCHE, 8 FRANCS.[177] Кухни не видно, но она объявляет о себе бряканьем сковородок и запахом томящегося на жару чеснока.

Я справился, как Режи себя чувствует после периода воздержания, и он гордо продемонстрировал мне линию предполагаемой талии. Мадам, смахивая деревянной лопаточкой пену с пива, бросила на нас инспектирующий взгляд, оценила округлости Режи и кратко справилась:

— Когда рожать?

Мы прошли через зал и у самой стены обнаружили пустой столик. Невысокая брюнетка с милой улыбкой и недисциплинированной, не желавшей прятаться бретелькой от бюстгальтера подошла к нам с вводным инструктажем. Первое блюдо мы присматриваем самостоятельно в буфете, а затем выбираем: говядина, кальмары, poulet fermier.[178] Карта вин предельно лаконична: красное или розовое в литровых бутылках с пластиковыми пробками и миска льда. Официантка пожелала нам bon appétit, кивнула чуть ли не с реверансом и ускользнула с нашим заказом, привычно поправив непослушную бретельку.

Режи откупорил вино, с шутливой церемонностью понюхал пробку.

— Из Вара. Без претензий, но честное. — Пригубил, протянул сквозь сжатые передние зубы. — Доброе винцо.

Мы пристроились к буфетной очереди. Водители подражали цирковым эквилибристам, балансируя тарелками. Обилие закусок позволяло набрать полный обед уже в буфете: двух видов колбаса, яйца вкрутую с майонезом, влажная неразбериха celeri rémoulade — салат из тертого сельдерея под кислым соусом; шафранового оттенка рис с красным перцем, крохотный зеленый горошек с мелко нарезанной морковью, свиное terrine[179] в тесте, паштет из гусятины, холодные моллюски, дольки свежей дыни… Режи удовлетворенно хрюкнул размерам тарелок и прихватил две, с официантской ловкостью пристроив вторую на предплечье, щедро наделяя себя из буфетных кастрюль.

По возвращении к столу возникла маленькая заминка. Как можно есть без хлеба? Режи поймал взгляд официантки, выразительным жестом поднес руку ко рту и клацнул зубами. Официантка тут же выудила из коричневого бумажного мешка батон и сунула его в гильотину. Все произошло с неимоверной быстротой, я даже вздрогнул, когда все еще вздымающаяся, стремящаяся принять прежнюю форму нарезка свежего белого батона оказалась на столе.

Я указал Режи на гильотину-хлеборезку и предложил ему включить этот прибор в свою «садическую» кулинарную книгу. Он замер с куском колбасы у рта.

— Peut-être.[180] Не так все просто, особенно с американцами. Не слыхал о трениях с шампанским?

Оказалось, что, согласно какой-то прочитанной Режи газетной статье, оформление шампанского «Маркиз де Сад» вызвало нарекания на просторах, раскинувшихся за спиной статуи Свободы. Представленное на этикетке поясное изображение фигуристой молодой дамы привлекло внимание блюстителей заокеанской морали. Хотя на изображении этого и не видно, но поза красотки может навести на подозрение, что руки ее, вероятно, связаны или иным способом насильственно удерживаются за спиной.

Oh là là. Представьте себе, какое развращающее воздействие может произвести такая этикетка на моральные устои молодых, да и некоторых взрослых членов общества! Страна отринет незыблемые ценности и с головой окунется в шампанско-садистские оргии от Санта-Барбары до Бостона. А Коннектикут… Бог знает, что может стрястись в Коннектикуте!

Режи с торчавшей из-под подбородка бумажной салфеткой вернулся к еде. За соседним столом клиент, трудившийся над вторым блюдом, расстегнул рубаху, дабы улучшить циркуляцию воздуха, и тем самым выставил на обозрение темные заросли, в которых между объемистых грудей затерялся золотой крестик. Мало кто из присутствующих относился к еде спустя рукава, и я подивился, как они долгие часы напролет выдерживают за штурвалом пятидесятитонных громадин.