Проверяя Сенатора

До аборта Брук остается несколько часов и слышно, как она спорит с отцом ребенка.

Дерек? Она никогда не говорила о нем... так ведь? Я прокручиваю в голове цепочку из

образов мужчин, с которыми она встречалась, но я не могу ничего припомнить. Грохот.

Еще один удар раздается из ее комнаты, затем я слышу ее всхлипывания, которые

превращаются в вопли. Святое дерьмо!

Я бросаюсь к ее двери. Она закрыта... я дергаю за ручку. Она заперта.

– Брук. Ты в порядке? – обеспокоенно спрашиваю я.

– Отлично! Со мной все, бл*ь, прекрасно, – плачет она.

– Я могу помочь тебе? – Я прислоняю голову к дверному косяку.

– Я собираюсь принять душ. Ты можешь сделать нам чаю?

– Договорились! – Я отпускаю дверную ручку. Да, все, что мне нужно – это что–то

сделать. Затем я останавливаюсь, разворачиваюсь и возвращаюсь. – Держись. Ты не

можешь повлиять на все. Помнишь?

– Черт! Ты права, – говорит она и открывает дверь. – Эй! Ты вообще спала?

На мне надето платье, но оно все мятое.

– Да, пыталась. Я не могла заставить себя переодеться.

Она запускает обе руки в волосы, качая при этом головой.

– Мы отличная парочка. Да ведь?

– Два сапога пара, – отвечаю я и грустно улыбаюсь.

***

У меня звонит телефон.

– Привет, – говорю я, когда вижу, что это Джон. От Беннетта больше нет ни единого

сообщения. Он перестал звонить около пяти и я выжата как лимон.

– Прости за вчерашнее, – бормочет он. – Мне нет оправдания. У меня крыша поехала.

– Давай просто забудем об этом.

– Ну и как все прошло? – спрашивает он.

– Мы говорим о прошлой ночи? – Я приняла душ, переоделась и заполнила себя кофеином

... сейчас легче скрывать свои бушующие эмоции.

– Абсо–блять–лютно, да. Кстати, ты, случайно, не спрашивала Стоуна о возможности дать

мне интервью? Чувак реально горяч. Тем более, сейчас вы встречаетесь. Я рассказал про

это своему редактору и она только «за». Эксклюзив от вас двоих. Что–то вроде один день

из вашей жизни! Что ты на это скажешь?

Я ошеломлена и я не могу ему врать.

– Джон... мы не вместе. Уже нет.

– О чем ты говоришь? Фотографии вас двоих смонтированы? Мой редактор в

предвкушении и это смогло бы обеспечить мне место за собой в Пост. Больше никакого

фриланса. Я получу двойную выгоду.

Мое сердце сжимается еще сильнее, когда я слышу разочарование в его голосе.

– Все кончено. В понедельник я напишу заявление на увольнение. Все очень плохо.

– Ты с ума сошла? Ксавия, не глупи. Что случилось? Мир ведь не рухнул, да ведь? Если он

что–то сделал, бл*ь, насколько же плохо это может быть? Только взгляни на этого

мужчину! Он потрясающе красив и хочет, чтобы ты была рядом. Не будь дурой. Возьми

себя в руки. Черт, хоть раз ты можешь подумать о ком–то, кроме себя самой?

Его слова подобно удару в грудь со всего маху. Я сглатываю, чувствуя, как мои глаза

наполняются слезами.

– Мне жаль, что ты так считаешь.

– Нам надо поговорить, – выдает он и вся сила слов накрывает меня. Тех слов, которые

Беннетт повторял мне снова и снова.

– Я не могу.

– Почему? Ты боишься, что я могу вразумить тебя? Слушай, я сейчас приеду.

– Нет. Не надо!

– Что за черт в тебя вселился? – Он снова повышает голос, готовый сорваться.

Я не могу сказать ему, куда мы с Брук собираемся, поэтому я прикрываю ее.

– Я собираюсь к врачу. Я не очень хорошо себя чувствую.

– Не очень хорошо себя чувствуешь. Сегодня же выходной. Какой врач сегодня работает? –

требует ответа он.

Я слышу шаги Брук в коридоре и кратко отвечаю Джону.

– Частная клиника. Ладно. Слушай, я должна идти. Позвоню тебе позже.

– Ксавия. Б...! Не смей «динамить» меня!

Я не могу поверить, что у нас ним возникла эта перепалка. Мне ничего не остается как

повесить трубку.

– Пока, Джон. Как я уже сказал ранее. Поговорим позже. – Я швыряю мобильник в сумку

и, закрыв глаза, начинаю считать.

– Я готова, – заявляет Брук, прежде чем я дохожу до пяти.

– Ты уверена? – Я спрашиваю ее, стараясь засунуть свои чувства подальше. – У тебя еще

есть время передумать.

Она подходит к журнальному столику. На ней надеты штаны для йоги и свободная

футболка, ее волосы забраны в высокий хвост. Она останавливается и прикасается к

одной из увядших роз.

– Как нельзя «да» за последнее время. Не волнуйся. Я в полном порядке.

– Просто хочу удостовериться. – Я делаю глубокий вдох, заставляя свои мысли перестать

роиться у меня в голове.

– А ты? – спрашивает она, поворачиваясь и встречая мой взгляд.

– Подумаешь, немного нервничаю.

Всю ночь, мои мысли были вокруг Беннетта. Мое последнее воспоминание о нем

преследует меня с того самого момента, когда мои ноги, запинаясь бессчетное количество

раз, уносили меня от него. Сейчас у меня в голове крутится огромное количество

вопросов, я же покинула гостиничный номер, не получив правды. Самый большой и

самый волнующий меня вопрос – смогу ли я жить дальше, без того, что было между нами?

Я не смогу объяснить этого никому. Кто в здравом уме сможет понять, что у меня