Проверка на дорогах. Правда о партизанской разведке

Керосин в войну был величайшим дефицитом, и все же, привернув почти до предела фитилек «семилинейки», несколько ночей напролет проговорили мы с Лазаревым, вспоминая подробности только что закончившейся операции. Так она гладко прошла, что читателю может показаться – все красиво, как в кино. Ни единого выстрела, ни одной царапины. Даже те роли, которые мы тщательно отрепетировали на немецком языке с доморощенными Гестаповцами, не были сыграны. Не понадобилось.

Да, конечно, и везение со счетов сбрасывать не будем. Но, как говорится, на бога надейся, а сам не плошай. Мы готовили это везение, стремились предусмотреть возможные повороты, предвидеть непредвиденное. И все-таки… Вместо Хорвата – Гурьянов – Лашков. К счастью, такая «накладка» делу не повредила – тетерев вполне заменил глухаря.

Александр много рассказал мне о нравах вафеншуле, где собралась отпетая братия, которой уже нечего терять. Пауки в банке – точнее о них и не скажешь. Весь учебный процесс был построен так, что азы шпионской науки проходили, следя друг за другом. Каждый жил, боясь проронить лишнее слово. О дружбе речи не шло, в крайнем случае – дружки-собутыльники. Волки и те чаще ходят стаей, а этим предстояло действовать в одиночку. Жестокость же в них взращивалась звериная. Люди без родины, без морали, без будущего. Сколько бед могли они натворить!

Вот среди такого отребья и прожил несколько месяцев Лазарев. Он чувствовал, как боятся и ненавидят его в школе: преуспевающий выскочка круто делал карьеру, вызывая зависть «своих». Когда же он оказывался в деревне, то нередко перехватывал взгляды, в которых видел ненависть и презрение. Он должен был выдержать все это. Таков удел разведчика. К такому готовятся годами. Но война сократила для Лазарева этот срок до нескольких недель. И он не подвел, оказался на высоте.

Если применить современное слово «стыковка», можно сказать, что в нашей операции она была безупречной. Узкий круг участников обеспечил максимальную секретность. И даже когда об операции стало известно, слух о ней разнесся не из Партизанского края, а из самих Печков, куда сразу же хлынули инспекции, составленные из высоких абверовских чинов.

Это была одна из многих успешно проведенных операций нашей разведки и контрразведки в годы войны. Оценивая их значение, сошлюсь на мнение бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга, шефа шестого отдела (по деятельности за рубежом) главного управления имперской безопасности. В своих мемуарах он вынужден был признать, что русская секретная служба более действенна, чем английская или любой другой страны. Фюрером был отдан приказ сосредоточить все силы для борьбы с советской разведкой, которая активно действовала не только на оккупированных территориях, но и в самой Германии.

Специальным рейсом прибыл из центра самолет за Гурьяновым – Лашковым. Он был единственным пассажиром, если не считать сопровождающего. А груз состоял из одного мешка, плотно набитого документами.

«Гостя» провожали мы втроем – я, Васильев и Лазарев. День был не морозный, но Гурьянова – Лашкова бил озноб. За несколько дней он постарел, сник, словно из него воздух выпустили. Куда делась бравая армейская выправка? В последний момент он встретился глазами с Лазаревым. Перехватив этот взгляд, я увидел в нем бессильную злобу и волчью тоску.

Было ясно, что дни шпионской школы в Печках сочтены. Ее действительно вскоре расформировали. Случилось это в канун решающих боев за полное освобождение Ленинграда от гитлеровской блокады. Так благодаря партизанской операции немецкая армия под Ленинградом в этот важный для нее момент лишилась в нашем тылу многих своих «глаз» и «ушей».

Теперь нам предстояло помочь твердыне на Неве в открытом бою. Речь пойдет о боевых действиях на станции Кебь, в которых участвовали и все герои операции в Печках.

Кебь

Лучик фонарика на мгновение осветил циферблат – 22.00.

– Пора! – негромко скомандовал начальник штаба бригады Павел Иванович Бондаренко, и колонна из сотен людей двинулись по заранее намеченным маршрутам.

Их путь лежал к станции Кебь на железнодорожной линии Псков – Порхов. Это был наш рубеж в битве за город Ленина.

Уже развернулась наступательная операция по освобождению Ленинграда от блокады. В ней важное место отводилось партизанским формированиям, их действиям в тылу врага. В треугольнике железных дорог Псков – Дно, Новгород – Псков, Дедовичи – Дно, а также на шоссейных и грунтовых дорогах Островского, Сошихинского, Пожерецкого, Славковского и Псковского районов начинали боевые действия партизанские соединения.

Наша бригада наносила удар, можно сказать, прямо в «солнечное сплетение» врага. Операция началась ровно в полночь 21 января, но еще за неделю до этой даты наши разведчики – в их числе был Лазарев – вели пристальное наблюдение за всеми подходами к станции и системой ее оборонительных укреплений. Непрерывным потоком через нее шли воинские эшелоны, подбрасывались живая сила и техника. Используя данные разведки, командование разработало подробный план овладения станцией и уничтожения моста через реку Кебь.