Проверка на дорогах. Правда о партизанской разведке

То есть изменников в большинстве случаев отправляли вовсе не за колючую проволоку в ГУЛАГ, а на всевозможные народные стройки, включая сюда и восстановление разрушенного войной хозяйства. Жили они в спецпоселениях, где нередко пользовались полной свободой передвижения.

Вот характерное свидетельство живущего в Карелии писателя и краеведа Е.Г. Нилова:

«Власовцев привезли в наш район вместе с военнопленными немцами и разместили их в тех же лагерных пунктах. Странный был у них статус – и не военнопленные, и не заключённые. Но какая-то вина за ними числилась. В частности, в документе одного такого жителя значилось: “Направлен на спецпоселение сроком на 6 лет за службу в немецкой армии с 1943 по 1944 год рядовым”. Но жили они в своих бараках, за пределами лагерных зон, ходили свободно, без конвоя».

Примерно такую же картину довелось наблюдать и советскому журналисту Юрию Сорокину, который ребёнком в 1946-м приехал в Кузбасс, куда его мать завербовалась на работы в шахты. Здесь же работали и те, кто был признан изменником Родины:

«Жили власовцы по тем временам с излишеством, по два-три человека в комнате 12–15 кв. метров. После нашего приезда их уплотнили – один барак отдали нам. Жизнь предателей абсолютно ничем не отличалась от нашей жизни. Работали они, как и все, в зависимости от состояния своего здоровья, кто под землёй, кто на поверхности. Продуктовые карточки у нас были одинаковые, зарплата – по труду, нормы выработки и расценки были едины для всех работающих. Власовцы свободно передвигались по городу, при желании могли съездить в соседний город, сходить в тайгу или за город отдохнуть. Единственное, что их отличало от других, – они были обязаны сначала раз в неделю, потом – раз в месяц отмечаться в комендатуре. Через некоторое время и это отменили. Власовцы могли обзаводиться семьями. Холостякам разрешали вступать в брак, а женившимся – вызывать семьи к себе. Помню, как в наших бараках стало тесно, и во дворах зазвенели детские голоса с говором ставропольских, краснодарских, донских жителей. Да и не только их…»

Конечно же, офицеров РОА судили гораздо строже. Им нередко давали реальный тюремный срок, до 10 лет лишения свободы. Но это имеет своё объяснение. Ведь в своём большинстве они в прошлом являлись командирами Красной армии, а с командира за любые преступления всегда спрос строже, чем с рядового…

Большинство рядовых власовцев было освобождено к 1952 году, причём в анкетах за ними не значилось никакой судимости, а время работы в спецпоселениях зачли в общий трудовой стаж. Правда, после освобождения их ставили на особый учёт и внимательно следили за их дальнейшей жизнью. Мало того, специальными циркулярами и всевозможными закрытыми партийными постановлениями этих людей не разрешалось повышать по службе, им вообще всячески препятствовали в осуществлении любого рода служебной карьеры. По этому поводу в 1947 году на 29-м пленуме Горьковского обкома ВКП(б) даже специально поднимался вопрос.

Так, один из участников пленума в своём выступлении отметил следующее: