Проверка на любовь

На этот раз мои слова возымели на действие. И хотя он сознает, что находится на шумной городской улице, он не может сдерживать себя, еще немного — и он расплачется.

— Нет, тут все важно. И я правда любил Дездемону.

Я не могу не заметить, как он напрягся.

— А теперь?

Он смотрит на меня так, будто перед глазами у него все плывет, как в тумане:

— Не знаю.

Мы ускоряем шаг.

— Прости, что я тебе все это рассказала. Так было надо.

— Не извиняйся. — Он снова останавливается и задает мне вопрос, на который мне бы очень не хотелось сейчас отвечать:

— Ну а если бы ты их сегодня не видела вместе, тогда то, что произошло между нами, случилось бы вообще когда-нибудь?

Я быстро перебираю в уме возможные варианты ответов:

Да, конечно. Это произошло бы в любом случае.Нет, слишком откровенная ложь.

Нет, конечно, нет. Ни за что бы я ничего подобного не совершила.Нет, а вот здесь слишком много правды.

Возможно. Кто знает? Если, конечно, ты бы тоже этого захотел.Слабо, невыразительно. Ни то ни се. И тогда я выпаливаю:

— Честно говоря, я не знаю. Но мне бы этого хотелось.

Вот в чем заключается успех. В умении ничего не испортить и не усложнять и без того нелегкую ситуацию.

— Но, Алекс, ты уверен, что нам все-таки следует туда пойти?

Я зачем-то задаю ему этот вопрос, хотя заявиться к Люку первоначально было исключительно моей идеей.

— Конечно.

И что же мы видим, когда заходим в квартиру? Выражение «все получилось не так, как я предполагала» как можно точнее подходит к данной ситуации.

Поначалу мне показалось, что Алекс вообще никак не реагирует на происходящее. То есть совершенно никак. Он просто стоит и воспринимает то, что видит, словно отделен от этого какой-то невидимой преградой. Ну, как будто он наблюдает данную сцену через одностороннее зеркало. Затем он как-то неестественно и странно начинает кивать. Похоже, мысль у него примерно такая: «Понятно, значит, вот оно как».

— Марта! (Это выкрикивает Люк.)

— Алекс! (А это уже исходит от Дездемоны.)

— Но как же так? Как вы попали сюда? — Люк тяжело дышит, и как мне кажется, это не только от того, что он в шоке.

Я вынимаю руку из кармана и покачиваю связкой ключей у него перед носом:

— Можешь забрать их, — говорю я и кидаю ключи прямо в него.

Алекс, до сих пор не произнесший ни слова, разворачивается и идет к выходу.

— Алекс, подожди! — Лицо Дездемоны являет собой настоящее произведение искусства, картину «Крик», если быть точной. Это водоворот паники, выраженной в ее раскрытой пасти. Кстати, весь солнечный блеск ее кожи и румянец на щеках тоже куда-то исчезли, как будто смытые водой. Она лихорадочно напяливает на себя одежду, и Люк старается от нее не отставать.

Я следую за Алексом к двери, мы спускаемся по лестнице и выходим на улицу. Очутившись на свежем воздухе, он резко разворачивается, так, что мы с ним оказываемся нос к носу.

— И что ты обо всем этом думаешь? — спрашиваю я, изо всех сил пытаясь определить его настроение. Мне кажется, что он пребывает в полном замешательстве, его разрывают противоречивые чувства: праведный гнев и что-то еще…

— Я… я не знаю. — И чтобы пояснить свой ответ, добавляет. — Много чего думаю.

В этот момент я сознаю, что чувствую себя просто омерзительно.

Чего я пытаюсь добиться, зачем я привела его сюда? То есть ради кого и ради чего я все это сделала? Для Алекса? Не надо себя обманывать, Марта. Ну, хорошо, может быть, он пребывал в каком-то непонятном состоянии тогда, на диване, но все же… Кому все это было нужно в первую очередь?

Прежде чем он успевает ответить мне что-либо вразумительное, Люк и Дездемона выскакиваются на тротуар, продолжая одеваться прямо на ходу. На другой стороне улицы прогуливается мужчина с ребенком, пристегнутым к животу, и делает вид, что совершенно не обращает на нас никакого внимания, хотя пялится исключительно в нашу сторону.

Алекс поворачивается к Дездемоне. В какое-то мгновение мне показалось, что сейчас он очнется и, как Отелло, придушит ее прямо здесь.

Но ничего подобного не происходит.

И уж тем более он не собирается ломать нос Люку. Вместо этого он искусно переводит свои эмоции «на медленный огонь» и начинает говорить, используя в своей речи фразы, напоминающие названия песен:

— Как долго все это длится? Не желаете поделиться информацией?

Дездемона и Люк отвечают одновременно:

— Неделю (это говорит Дездемона).

— Три месяца (Люк).

Три месяца.Попробуем мысленно вернуться назад.

— Мой день рождения, — вслух вспоминаю я. Танцзал «Фабрик». Там-то они вдвоем неожиданно и потерялись.

— Послушайте, давайте обойдемся без сцен, — предлагает Дездемона. Это заявление странно слышать от женщины в одной туфле, с торчащим из-под мышки лиловым бюстгальтером. — Алекс, прошу тебя, дорогой. Я люблю тебя. Я люблютебя. Я люблю тебя.Прошу, Алекс, пойми, прошу.

Алекс смотрит на нее и не может поверить: