Провидение зла

– Как бы ни было плохо, ты должен быть готов, что будет еще хуже, – произнесла она негромко и добавила: – Стократ хуже. Хотя это уже не по твоей вине.

Он промолчал, рассматривая слезы, которые вот-вот должны были упасть из раскосых глаз лаэтки с примесью дакитской и этлской крови. Но не падали, таились где-то вокруг зрачков, едва давали о себе знать.

– Отец нанял Алиуса, – продолжила мать. – Не знаю, о чем они говорили с ним, но он нанял его. Выходит, что я не ошиблась. Я искала мага, а нашла того, кто будет рядом с тобой. Какое-то время. Все начинается с самого начала. Сегодня будет трудный день, а ночью мы уйдем из города. Даже поздним вечером.

– Литус? – с трудом вымолвил Игнис.

– Отбыл в Эбаббар, – кивнула Фискелла. – Здесь остался племянник короля Эбаббара, но он тоже не будет мстить. Я была у него и говорила вместе с Литусом. Все улажено. Сигнум удовлетворился… нашим позором. Хотя, скорее всего, остался равнодушен к этой истории. Литус выразил тебе сочувствие и пожелание здоровья. Выражение почтения и наши сожаления королю Эбаббара отправлены.

– Я… совершил что-то ужасное… – сказал Игнис.

– Все позади, – сглотнула Фискелла. – Это наваждение. Ты упал. Теперь нужно подняться. Ты принц Лаписа. Не забывай об этом. Но теперь мы начнем все сначала. Сейчас ты пойдешь на турнир. Посмотришь состязания в магическом умении. Потом турнир по фехтованию. Не забывай, что твоя сумасшедшая сестричка решила повторить давний поступок своей сумасбродной мамаши. И не говори мне, что ты не догадывался.

– А отец знает? – спросил Игнис.

– У меня нет от него секретов, – улыбнулась Фискелла. – Твой отец очень достойный человек, иначе я бы не стала его женой. К сожалению, этого же нельзя сказать о Рубидусе Фортитере, но есть иголки, о которые обязательно нужно уколоться.

– Я тоже укололся? – спросил Игнис.

– Ты свалился в пропасть, – ответила Фискелла. – Разбился, но, к счастью, не умер, и даже не слишком сильно покалечился. Сейчас придет Тела, поможет тебе собраться. Ты пойдешь на турнир как простой стражник. Будешь сидеть на общей трибуне. Сидеть, смотреть и слушать. Об этом будет знать только сама Тела, Пустула, я, твой отец и те, кто пойдет с тобой.

– Пустула? – нашел в себе силы удивиться Игнис.

– Да, – устало кивнула Фискелла. – Тебе придется еще многому удивляться.

– Кто пойдет со мной? – спросил Игнис.

– Увидишь, – улыбнулась Фискелла. – Но мне кажется, что с ними ты будешь в безопасности. И вот еще что. Нам всем грозит беда. Не из-за твоего поступка, он лишь приблизил ее. Помни об этом.

Игнис хотел еще о чем-то спросить мать, но она уже поднялась и вышла – легкая, красивая, сильная. Куда красивее Телы. Слишком молодая, легкая и красивая, чтобы нести на себе тяготы королевской доли, но единственная достойная их нести.

Затем пришла Тела, с ней была Катта. Служанка шмыгала носом, но, оставив стопку одежды, почти сразу ушла. Тела не произнесла ни слова. Осмотрела Игниса так, словно осматривала сшитое ею платье, провела ладонью по гладко выбритой голове, хмыкнула и потянула вверх рубаху. И он, который с детства никому не позволял одевать и раздевать себя, находясь уже почти в полном сознании, покорно поднял руки, а потом стоял и подчинялся.

Через несколько минут он оказался одет подобно обычному лаписскому воину, разве только между нижней рубахой и котто ему пришлось принять на себя тяжесть двойной кольчуги – удивительно тонкой, выполненной из лучшей стали, и все-таки тяжелой.

«Королевская», – понял Игнис и так же покорно принял на шею, запястья, пояс, лодыжки многочисленные амулеты. Порты из тонкой телячьей кожи, такие же сапоги и грубый суконный гарнаш завершили туалет.

– Пройди, – бросила Тела, и это было единственное слово, которое она произнесла, перед тем как покинуть его.

После нее явилась Пустула. Громогласная скандалистка вошла в комнату без единого слова, и Игнис, рассматривая ее, внезапно увидел то, что когда-то могло очаровать его дядюшку. Вот так, с закрытым ртом, беззвучно, без змеиных морщинок в уголках глаз и складок у носа, сестра короля Утиса была не просто красива, а очень красива. Вряд ли кто-то во всем Лаписе мог сравниться с нею красотой, кроме Фискеллы и Камы. Правда, с Камой не мог сравниться никто, даже во всей Анкиде. Разве только Регина. Но принцесса Раппу была совсем другой, совсем. Хорошо, что она ушла до конца турнира. Она, конечно, знает. Но хорошо, что она ушла до конца турнира. Хорошо, что она не видела. И плохо. Если бы она не ушла, этого, может быть, не случилось бы.

– Так, – негромко произнесла Пустула.