Провидец Энгельгардт

Так ведь и в либеральной России какие стройки были больше всего на слуху? Балтийская трубопроводная система – для экспорта нефти, «Северный поток», «Голубой поток», «Южный поток» (ныне заменённый «Турецким потоком»), «Сила Сибири», порт Саггита на берегу Северного Ледовитого океана, буровые установки на шельфе того же океана и в Охотском море – для экспорта газа, нефтепровод к Тихому океану – для экспорта нефти, трубопровод из Поволжья в Одессу – для экспорта аммиака, новые причалы в дальневосточных портах – для экспорта каменного угля. И, соответственно, освоение новых месторождений нефти и газа, строительство новых и модернизация существующих угольных шахт и разрезов – тоже экспортной направленности. Дошла очередь и до модернизации сети элеваторов и причалов для экспорта зерна. Россия остаётся страной, экспортирующей в основном нефть, газ, лес-кругляк, другие виды сырья, а в последние годы – также и зерно. И, видно, избавимся мы от такой своей специализации ещё не скоро… А ведь изменись конъюнктура на мировых рынках, уменьшись потребность внешнего мира в главных продуктах нашего экспорта – и огромные вложения труда и капитала в названные стройки оказались бы бросовыми, занятый на этих предприятиях персонал в основном пополнил бы ряды безработных. Вот, читаю: «Газпром» может остаться с недостроенной трубой, Турция то ли решила нас шантажировать, то ли выторговать себе значительную скидку в цене на газ. Будем надеяться, что данные опасения окажутся напрасными. Но насколько надёжнее мы бы себя чувствовали, если бы больше объектов строили не для вывоза наших богатств за рубеж, а для развития собственной страны. Ведь у нас, снабжающих газом пол-Европы, половина собственной территории ещё не газифицирована. Не получается ли снова: «недопотребим (газ) – а вывезем»?

Едва успел я написать эти строк, как появилось сообщение: «Турция отказалась участвовать в «Турецком потоке». Говорил же я сам себе: не прочь худого – оно само может случиться…

Энгельгардт понимал, что вывоз хлеба царской Россией был не просто экономической, но и острейшей социальной проблемой. И доходы от него идут не только помещикам, но и государству, а точнее – его кредиторам, банкирам Запада, ибо Россия всё больше увязала в путах внешнего долга (ещё одна так узнаваемая вплоть до конца 1990-х годов деталь):

«Когда в прошедшем году все ликовали, радовались, что за границей неурожай, что требование на хлеб большое, что цены растут, что вывоз увеличивается, одни мужики не радовались, косо смотрели и на отправку хлеба к немцам, и на то, что массы лучшего хлеба пережигаются на вино. Мужики всё надеялись, что запретят вывоз хлеба к немцам, запретят пережигать хлеб на вино. «Что ж это за порядки, – толковали в народе, – всё крестьянство покупает хлеб, а хлеб везут мимо нас к немцу. Цена хлебу дорогая, не подступиться, что ни на есть лучший хлеб пережигается на вино, а от вина-то всякое зло идёт». Ну, конечно, мужик никакого понятия ни о кредитном рубле не имеет, ни о косвенных налогах. Мужик не понимает, что хлеб нужно продавать немцу для того, чтобы получить деньги, а деньги нужны для того, чтобы платить проценты по долгам (тому же немцу). Мужик не понимает, что чем больше пьют вина, тем казне больше доходу, мужик думает, что денег можно наделать сколько угодно. Не понимает мужик ничего в финансах, но всё-таки, должно быть, чует, что ему, пожалуй, и не было бы убытков, если б хлебушко не позволяли к немцу увозить да на вино пережигать».

Энгельгардт был первым публицистом, который на основе собственного хозяйственного опыта сделал выводы общегосударственного характера из наметившейся тенденции вывозить хлеб за границу в ущерб народному благосостоянию: