Провидец Энгельгардт

Хозяйство Бобринского – Фишера не было прочным, оно вообще было химерическим, построенным на ложном основании – на использовании безземельного кнехта, готового работать на помещика вечно. А в российской деревне преобладали трудовые крестьянские хозяйства. Крестьянин, находящийся зимой в крайней нужде, на грани голодной смерти, соглашался за выданный ему аванс хлебом работать летом на барина, но как только дела его поправлялись, он на следующий год уже наниматься на летнюю работу у барина отказывался. Но что это за хозяйство, которое один год работает, а другой простаивает? Ведь бывает достаточно один год не работать, и хозяйство становится банкротом. Энгельгардт рассказывает: «Один немец – настоящий немец из Мекленбурга – управитель соседнего имения, говорил мне как-то: «У вас в России совсем хозяйничать нельзя, потому что у вас нет порядка, у вас каждый мужик сам хозяйничает – как же тут хозяйничать барину. Хозяйничать в России будет возможно только тогда, когда крестьяне выкупят земли и поделят их, потому что тогда богатые скупят земли, а бедные будут безземельными батраками. Тогда у вас будет порядок и можно будет хозяйничать, а до тех пор нет». Вот это как раз в России и не удавалось.

Хозяйство Энгельгардта – капиталистическое. Капиталист ведь не только эксплуататор, он ещё и организатор производства. Там, где работает много людей, нужен руководитель. Как писал Маркс, музыкант-одиночка может играть, как хочет, но оркестр нуждается в дирижёре. Хозяйство капиталиста Энгельгардта – производительное. Примечательно, что полученную прибыль он пускал не на улучшение своего жилища, не на излишества (не говорю уж о роскоши), а почти исключительно на развитие хозяйства. Лишь когда он оперился, завёл своих лошадей, сбрую, телеги, сохи и бороны, ему стало возможно вести батрацкое хозяйство. Он начал работать лён частью своими батраками, частью нанимая на определённые работы. Была у него даже задумка устроить у себя винокуренный завод, но, кажется, она не осуществилась. Это не хозяйство современного российского олигарха, который выжимает остатки производственного потенциала предприятия, доставшегося ему почти бесплатно, и полученную прибыль вывозит на Запад.

Хозяйство крестьянина – трудовое. Его цель в большинстве хозяйств – выживание. Если она достигнута – задача усложняется: надо стать зажиточным крестьянином. О том, как это достигается, будет рассказано в следующей главе.

Хозяйство Дерунова – кулацкое, паразитическое. Дерунов ничего не производит, а участвует в перераспределении общественного пирога, стремясь урвать от него себе возможно больший кусок, и использует для этого методы, которые можно было бы назвать подлыми, если бы они не были типичными для рыночного общества.

Есть еще один органический порок «grande culture», о котором Энгельгардт практически не говорит, поскольку у него в хозяйстве самым большим техническим усовершенствованием была замена сохи на плуг на некоторых работах. До широкого применения машин он так и не дошёл, а Бобринский как раз с этого и начал. Но начал, не позаботившись о создании технической или производственной инфраструктуры.

Ведь машины, которыми оснастил своё хозяйство Бобринский, были заграничного изготовления, в России сельскохозяйственное машиностроение было в зачаточном состоянии. В ходе работы та или иная машина могла поломаться, у другой вышла из строя какая-нибудь деталь, изготовленная по сложной технологии. В полевых условиях, «на коленке», её не заменить. Иметь полный запас всех возможных деталей было бы слишком накладно даже для графа, да и бесполезно, потому что иная деталь может выйти из строя за сезон не один раз. В этих условиях, даже имея ремонтную мастерскую, гарантировать бесперебойную работу машин невозможно.