Провидица

Она посмотрела на Ричарда и почувствовала, насколько мужу скверно. Подняла руку, прикоснулась к его лицу:

– Осторожнее на дороге. Ты когда вернешься?

– Где-то в середине дня. – Ричард сказал это так, словно бы с трудом ворочал языком. – Пока, Тигренок. – Он взъерошил волосы на голове Ники.

– Ты на охоту, папуль?

– Нет, Тигренок.

– Ты же сказал, что возьмешь меня. Ты сказал, мы поедем на охоту.

– Мы и поедем. Но только попозже. Договорились?

– А сейчас ты куда?

– По делам.

– Возьми меня. Ты куда едешь?

– В аэропорт. Надо встретить Андреаса. И подписать кое-какие документы.

Сэм услышала, как открылась и закрылась дверь спальни. Потом хлопнула входная дверь, раздался скрежет гравия, взревел двигатель «БМВ». Она посмотрела на потолок, его заново оштукатурили и покрасили. Строители сделали это довольно быстро, по крайней мере в спальне. Они обнаружили, что балки прогнили, и теперь повсюду стояли лестницы, лежали доски, зияли дыры, а снаружи появились леса: строители заявили, что крышу нужно менять целиком. Ричард согласился и сказал, что с деньгами проблем не будет. И все было в порядке, пока в пятницу не появился инспектор Мильтон (однофамилец великого поэта).

Ники снова уснул, и Сэм тоже задремала. Некоторое время спустя мальчик зашевелился и поднялся с кровати, но она не заметила этого, потому что провалилась в глубокий сон и проспала чуть ли не до десяти.

Открыв глаза, Сэм сквозь щелочку в занавесках увидела, что снаружи уже давно рассвело, и тупым, непонимающим взглядом осмотрелась, чувствуя себя как выжатый лимон, словно старая дырявая покрышка, из которой вышел весь воздух. Энергии у нее совершенно не осталось, вся испарилась без следа.

Она спустилась на кухню, приготовила кофе. Вошла Хелен:

– Доброе утро, миссис Кертис.

Сэм улыбнулась:

– Как вам спалось?

– Хорошо. Здесь так спокойно. Как дома.

– Где Ники?

– Недавно отправился погулять.

Сэм подошла к холодильнику и налила себе апельсинового сока. Сделала глоток – и желудок пронзила резкая боль.

– Мамуля! – Крик донесся до нее снаружи, как вой сирены. – Ма-му-у-у-ля!

Обе женщины бросились из кухни на улицу через боковую дверь.

– МА-А-МА-А!

Они огляделись по сторонам, посмотрели на поле, тянущееся до реки.

Река?

Сэм сломя голову бросилась туда.

– МА-А-МА-А. МА-А-МА-А. МА-А-МА-А!

Сэм остановилась, повернулась. Крик летел сверху. Откуда-то с лесов.

И вдруг этот жуткий, скрежещущий звук, когда что-то с треском ломается.

«О господи, боже мой, нет. Господи Исусе, нет. Нет!»

Ники обхватывал руками новые леса, словно в порыве горячей любви, а вовсе не потому, что понимал: стоит их отпустить – и умрешь.

Леса оторвались от стены дома и раскачивались, как сломанный кран, скрипели, потрескивали, наклонялись то в одну, то в другую сторону, ударялись о стену, отчего Ники чуть ли не падал, а потом отклонялись от стены так далеко, что Сэм думала: «Все, сейчас рухнут». Но они снова возвращались, ударялись о стену дома, на сей раз сильнее, с лязгом отбивали куски кирпичной стены, гулкий звук разносился по трубам.

Сэм стремглав бросилась к основанию лесов, попыталась удержать их руками, Хелен тоже подбежала и стала помогать ей, однако совладать с конструкцией женщинам было не по силам. Леса с каждым разом наклонялись все сильнее, и часть основания поднималась над землей рядом с Сэм, потом на мгновение со скрежетом выравнивались, после чего громко ударялись о стену.

Сэм подбежала сбоку, к старым лесам, которые еще были прикреплены к стене, и стала карабкаться по ним.

Ее руки немели от прикосновения к холодному ржавому металлу. Она подтягивалась, не замечая стоящей внутри лестницы, и упорно поднималась по вибрирующему сооружению, а ветер хлестал ей в лицо.

– Мама! Мама! Ма-ма-а-а-а!

«Иду. Иду, милый. Сейчас».

Сэм почувствовала, как ногу свело судорогой. Она расцарапала ладонь обо что-то острое, потеряла одну тапку. Она услышала треск, клацанье за спиной, повернулась и увидела Ники всего лишь в футе от себя; потом лицо сына оказалось прямо перед ее собственным, так близко, что можно было к нему прикоснуться; однако затем оно вновь откачнулось и исчезло.

«Господи боже, нет, пожалуйста, нет… Так далеко, теперь леса наверняка обрушатся…» Но они снова двинулись на нее.

– Дорогой, дай мне ручку… Вот сюда, держись за меня, так, молодец, умничка!

Сэм ухватила Ники за руку так сильно, что казалось, никогда уже больше его не отпустит. Его начало уносить в сторону, но она вцепилась в сына изо всех сил, почувствовала, как его рука вырывается из ее хватки.

– Держись, Тигренок, только не падай!

Рука растягивалась все сильнее. Боль стала невыносимой. Он отрывался от лесов.

«Осторожнее, будь осторожнее, иначе уронишь его!»

И тут Сэм почувствовала, что двигается сама.

«Нет!»

Раздался резкий треск.

«Нет!»

Словно отламывались щепки.

Леса отпрыгнули, как на пружинах.

«Отпусти, отпусти, отпусти».

Падение.

Она в ужасе, не желая верить, отпустила руку сына.

Стена уходила от нее. И Ники тоже отодвигался от матери, глядя на нее с перекошенным от ужаса лицом. Вбок, они уходили вбок.

«Нет!»

Земля приближалась к ней.

Падение.