Провидица [СИ]

Солнышко ласково пригревало бока, щедро делясь своим теплом. Мне было все равно, что девчонки опять будут недовольно выговаривать, какая я безответственная, и что нам всем влетит. Я, конечно, постараюсь взять всю вину на себя, в случае если мы действительно вернемся не вовремя. Мне как всегда не хватило времени ночью. А это ощущение блаженства, когда ты лежишь на траве, а сверху летают неспешно мелкие насекомые, а по лазурному небу плывут пушистые облака, ни с чем несравнимо. Я просто захотела хоть чуточку выспаться. Самую малость.

В голове не оставалось ни единой мысли, но мне почему-то вспомнился один маленький отрывок из древнего свитка: «Сны — это наша реальность, которую мы не воспринимаем как должное». Я как раз его изучала накануне, и почему именно сейчас? Веки наполнились приятной тяжестью, и я не заметила, как придремала…

Меня разбудил грохот, доносящийся с улицы. Я в непонимании села на постели, подтянув колени к подбородку, и стала вслушиваться в возникшую тишину. Внезапно сильный лязг железа о железо стал настолько отчетлив, что резанул слух с такой силой, будто кто-то специально это делал, прям над моим ухом. Я закрылась руками, чтоб меньше слышать жуткий металлический скрежет.

Звуки доносившейся борьбы мне удалось узнать не сразу. Шум разбивающихся стекол, ломающихся досок. Ор незнакомых людей и их же брань. Мне было страшно, я хотела, как в детстве закрыть глаза и притвориться, что этого ничего нет. Мне просто сниться очередной кошмар. Кто-то пробежал мимо моей комнаты. Я видела лишь силуэт (хотя раньше никогда тоненькие стены моей комнаты не имели такого странного свойства, но сейчас я об этом не задумывалась). Мужской, широкий. Он не принадлежал ни одному из наших парней. Слишком большой и даже грузный. Видно было, что на нем были одеты доспехи. В руках тот держал изогнутую саблю.

Я в ужасе застыла, не зная, что делать. Непрошенный гость, как будто сторожевая псина, почуял мое присутствие и остановился. Я видела, как его голова медленно повернулась в мою сторону. Мозг лихорадочно стал соображать: «Как же быть»? Вдруг я вспомнила про окно, находящееся прям за моей спиной. Оно как раз выходило туда, где можно было легко и незаметно скрыться за сарайными постройками.

Быстро вскочив с постели, но стараясь не издавать лишних звуков, я открыла ставни. Шума это не произвело, что дало отличную возможность выскользнуть наружу и не быть замеченной. Как только мои ноги коснулись земли, я услышала, как в комнату открылась дверь. Пригнувшись, мне пришлось стрелой лететь, ко входу в главное здание. Рассчитывая на то, что буду хоть в относительной безопасности там, где мои друзья и дед.

Только оглядевшись по сторонам и решив, что можно пробежать открытый участок, я почувствовала тяжелую мужскую руку у себя на левом плече. Сильно стиснув его, громила, в темных одеждах и черных доспехах торжествующе ухмыльнулся. Жесткое, суровой лицо, без какой-либо растительности. Узкие, угольно-черные глаза, в которых можно было увидеть некое торжество момента и пухлые (словно пельмень) губы, которые нисколько не красили его. На голове у него был одет шлем, больше смахивающий на арбузную корочку, из-под которого торчали длинные (не по — мужски) волосы. Мне это показалось смешным, хотя веселья было мало.

Мои попытки вырваться привели к тому, что тот просто на просто повалил меня к себе через плечо и по-хамски опустил свою ручищу мне на попу, немного сдавливая ее. Я не стала молчать и кричала на него, размахивала руками и ногами. Ничего не помогало. Ему, что соломиной по спине стучи, он не чувствовал моих ударов. Только руке стало больно.

— Отпусти меня, громила неповоротливый!!! — визжала я ему, прям в ухо, чтоб тот оглох. Он разок стукнул меня по заду, ощутимо надо сказать, что я перехотела так больше делать.

— Не ругайся так милашка, — нравоучительно сказал мужик, — тебе не идет. Женщина должна быть кроткой и послушной.

— Ага! А еще тебе чего надобно? — огрызнулась я.

И он приволок меня к главному входу в монастырь. Около распахнутых дверей валялось три изувеченных тела чужаков. Шея одного из них была неестественно вывихнута, и он смотрел своими стеклянными глазами куда- то в черное небо. Второй был заколот, аккурат в шею и теперь темно — алая струя хлестала из его раны. Третьему тоже не повезло. Он лежал навзничь на голове волка, спина его была сломана, а руки и ноги свисали в разные стороны.

Но это оказалось еще не все. Как только мы вошли (точнее меня сгрузили на землю и поволокли, схвативши за руки) в главное здание, то я увидела жуткую картину. Стены, пол и даже потолок (частично) были залиты кровью. Причем чьей именно теперь было не понятно. Алые бусины скатывались по колоннам, стекаясь в багряные лужицы. Около одной из них я увидела изрубленного Данке, голубые глаза были полуоткрыты, а рядом валялись тела двух изувеченных чужаков.