Провидица

Господа прерывали свою беседу, оборачивались назад и улыбались, рассматривая румяную, но довольную служанку и ее многочисленных кавалеров, даже Рагнаф не отставал от более молодых соперников, отпуская пошлые, но веселые шутки. Кати и Гален отворачивались от них, обменивались взглядами, и девушка смущенно опускала глаза под пристальным взглядом мужчины. Корвель прятал улыбку и отворачивался, чтобы больше не смущать свою спутницу.

Отряд медленно, но верно приближался к границе между Уделами Тарваль и Гудваль, в которую клином врезался Удел Корвель… бывший Удел Корвель, а ныне продолжался Удел Тарваль. Мысль об этом бесила бывшего сайера. И чем ближе отряд подбирался к дорожному указателю, от которого расходились три дороги, тем чаще хмурился преданный возлюбленной и своим королем ласс. Лишь близость маленькой лаиссы, гасившая ярость мужчины своим спокойствием и легкой улыбкой, разглаживала складку, пролегавшую между густых черных бровей.

К вечеру беглецы рассчитывали достичь замка ласса Вальдора. Нет, Корвель не собирался стучаться в ворота замка, просясь на постой, просто он был ориентиром, за которым стоило уклониться немного влево, чтобы, войдя в Удел Гудваль, миновать наиболее опасную его часть стороной. Правда, в былые времена, Гален непременно бы завернул к Вальдору — немолодому, но открытому мужчине, знакомому со словом честь. Впрочем… Это было в недавнем прошлом, что он мог встретить сейчас, Корвель не брался предсказать. Его вера в старых друзей дала трещину, и теперь доверял князь лишь себе, да девушке, ехавшей рядом. Еще своим воинам, с которыми прошел плечом к плечу не одно сражение, и которые не предали своего господина и не ушли, узнав о том, что король лишил его земель и титула.

— Вы опять хмуритесь, Гален, — услышал мужчина и обернулся к лаиссе Альвран. — Какие думы гнетут вас?

— Люди, Кати, — ответил князь. — Я все думаю, как же обстоятельства меняют людей. Тот, кто клялся быть братом, готов вонзить в спину нож, а девушка, лишившаяся дома и любви родных готова идти за тем, кто сломал ее устоявшуюся жизнь.

Лаисса сощурилась, глядя на небо, и усмехнулась. Покидая свой замок, она бы тоже ни за что не поверила, что пойдет за своим похитителем, что, рискуя собой, спасет его из темницы и поможет сбежать, и что проникнется к нему уважением и даже симпатией. О том, как трепещет неопытное девичье сердечко, когда она встречается со взглядом темных пронзительных глаз князя Корвеля, Катиль предпочитала не задумываться, списывая свое смятение на неопределенность и тревогу за судьбу Галена и свою собственную. О чем думал мужчина, все чаще задерживавший на своей спутнице взгляд, девушке было не ведомо, а Корвель не спешил открывать своих мыслей.

— Кати, — лаисса вздрогнула и посмотрела на князя. — Что говорят вам Святые? Не указывают ли на опасность?

Девушка отрицательно покачала головой и вздохнула.

— Иногда мне кажется, что Святые за что-то сердиты на меня. Они так редко теперь говорят со мной. — Неожиданно она устремила взгляд на Галена и поджала губы.

— Что, Кати? — удивленно спросил мужчина. — Что встревожило вас?

— А если мой дар исчезнет… — лаисса не договорила, продолжая ловить взгляд Корвеля. — Я ведь стану бесполезной вам, да?

Князь приподнял брови, и на губах его заиграла ироничная улыбка.

— Дорогая моя лаисса, до этой минуты вы поражали меня своим умом, суждениями и размышлениями. Но сейчас, признаться, изумили совсем иначе.

— Чем же? — нахмурилась Кати, не понимая, что в его вопросе могло показаться бывшему сайеру забавным.

— Глупостью, — совершенно серьезно ответил мужчина, и лаисса Альвран с возмущением взглянула на него. — Да-да, Кати, и не стоит испепелять меня взглядом, я даже не буду просить у вас прощения. Как вам вообще подобное могло прийти в голову?

— Но ведь вы шли к замку Альвран за провидицей, ради моего дара рискнули и вторглись в удел короля, осадив замок его вассала. — Возразила девушка, взяв себя в руки и усмирив гнев. — Теперь, зная вас, я уверена, что, не посчитай вы мой дар полезным, Рагне не удалось бы заставить вас сдвинуться с места, сколько бы усилий она не приложила. Провидица с вами, но не ее видения ведут вас, вы сами выбираете путь. За то время, что мы бежали из столицы, я смогла лишь предупредить вас об отравлении. В остальном же совершенно бесполезна. Вы лишь тратите время на заботу обо мне…

— Кати! — теперь возмущение звучало в голосе Корвеля. — Как вам не совестно говорить мне все это? О какой бесполезности вы ведете речь? Я уже за одно то благодарен вам, что моя голова все еще крепко сидит на положенном ей месте.

— И вы будете терпеть меня рядом, даже если Святые лишат меня своего благословения, из благодарности? — благородная лаисса отвернулась, отчего-то чувствуя разочарование и гнев. Она тут же отругала себя за подобные чувства, глубоко вдохнула и обернулась.