Провинциал. Книга 1 (СИ)

Сам я не курю, а вот Семён задумчиво крутил в пальцах сигариллу…

— Ну, давай, рассказывай уже, — обратился я к Семёну, окутавшемуся клубами ароматного дыма.

— Давай, — улыбаясь, согласился дядька, — расскажу. Начнём, наверное, с бухгалтерии. Ты мне уже говорил, что знаешь о нашей грандиозной задолженности перед фондом «Недра». Так вот, помимо этой задолженности более никаких долгов на нас не висит.Всё, что было, они скупили.

— Это радует, — прокомментировал я его слова, наливая себе вина, — тем более, что деньги на погашение этой задолженности у нас очень скоро появятся, спасибо Истер, — я обернулся к смущённо улыбнувшейся подруге.

— Кстати, о бухгалтерии, — она вступила в разговор, — если никто не против, то я могла бы взять на себя эту работу. В этой области я кое-что умею, всё-таки.

— С радостью переуступлю честь возиться с этими бумажками, — тут же отозвался Прокопьич, — завтра с утра передам тебе всю эту макулатуру, и забуду о ней, как о страшном сне. Счетовод из меня, надо признать, так себе.

— Семён, а ты знаешь, как у нас вообще такой долг-то образовался?

— Боюсь, что нет. Все подробности образования этой загадочной задолженности умерли вместе с Георгием Петровичем.

— А как он умер?

— Подробностей, опять таки, никаких, — Семён сморщился, — в один прекрасный день он поехал в город для ведения каких-то конфиденциальных переговоров, и даже мне не сказал, с кем говорить собирается… — когда Семён это говорил, в его голосе явно проскользнули нотки обиды.

— Ага, и что дальше?

— Так вот, — продолжил Прокопьич, как следует затянувшись своей сигариллой, — охраны, и вообще, каких-либо сопровождающих, он в тот день с собой не брал, отговорившись тем, что всё очень секретно.

Он задумчиво стряхнул пепел в принесённую служанкой пепельницу, хлебнул вина и вернулся к своему повествованию:

— После завершения своей встречи он мне отзвонился, сказал, что возвращается и что скоро будет… Но, время шло, а его всё не было, коммуникатор не отвечал…

Говорить про это дядьке, похоже, было тяжело. Видимо, он считал, что часть ответственности за произошедшее всё-таки лежит на нём, как на начальнике гвардии, ответственном, в том числе, и за безопасность.

— В общем мы нашли его до неузнаваемости обгоревший труп в рухнувшем в двадцати минутах лёта от поместья флайере.

— Были ли обнаружены какие-нибудь следы или признаки, указывающие на то, что было нападение?

— Флайер упал с большой высоты. Всё настолько было искорёжено и так сильно обгорело, что ни о чём наверняка говорить нельзя. Точную причину аварии установить не удалось. По крайней мере так сказали полицейские эксперты. А теперь уже концов не найдёшь…

— Ага, значит и вероятность того, что это результат нападения или диверсии исключать тоже нельзя? — уточнил я.

— Да, — Семён опять приложился к бокалу, — и я, вообще, склонен думать, что это совсем не несчастный случай…

— Гммм, я попробую на днях кое-что предпринять, чтобы попытаться пролить свет на причины этой катастрофы, — я собирался выйти в астрал и пошарить в тамошних информационных залежах, — но успеха я, как вы понимаете, гарантировать не могу.

— Да хоть что-нибудь узнать бы, — проворчал Семён, — уже было бы легче…Если есть враг, то всегда лучше знать его в лицо.

— Враги есть. И то, что происходило со мной по пути домой, — невесёлая усмешка скривила мой рот, — говорит о весьма высокой вероятности, что моему брату действительно помогли покинуть этот мир.

— Братик, мне страшно, — нарушила своё молчание Елизавета, — мы же никого не трогали, за что всё это?

— На самом деле, вопрос «за что?» совершенно тут не к месту, — я посмотрел на нервничающую сестрёнку, — больше бы подошёл вопрос «по какой причине», при том, что ни мы, ни наши достоинства или недостатки таковой причиной не являются.

— Как это? — Елизавета уставилась на меня вопросительным взглядом.

— Очень просто, — я горько ей улыбнулся и пояснил, — просто на территории майората есть нечто, что представляет настолько большую ценность, что люди, желающие этой ценностью завладеть, не остановятся ни перед чем. И если для этого нужно убить, то они без колебаний это проделают. Кстати, — я обвёл взглядом и сестрёнку и Семёна, — мне интересно, было ли сюрпризом для вас то, что сегодня люди нашего соседа, Василия Троекотова устроили нападение на наш кортёж?

— Для меня, не сказать, что это оказалось большим сюрпризом, мутный он какой-то, — Прокопьич снова приложился к бокалу, — но я удивился, нам ведь, вроде как, и делить то нечего, даже спорных территорий нет…

— А мне он, так вообще оказывал недвусмысленные знаки внимания, — удивлённо сказала Елизавета, — я и предположить не могла, что он будет на нас покушаться. Он такой обходительный был…

— А как ты на его это внимание реагировала? — поинтересовался я.

— Да никак, — сестрёнка смешно так сморщила свой курносый носик, — не нравится он мне. Почему, не знаю. Не нравится, и всё тут.

— Это хорошо, — отозвался Семён, — и, я вам ещё не докладывал, там наша трофейная команда пленного приволокла…

— Вот как? — удивился я, — у них же было время свалить…