Провинциал. Книга 2 (СИ)

— Когда мы уже радовались спасению, приближаясь к одной из периферийных планет сферы икати, наш корвет был атакован пиратским кораблём. Они внезапно вынырнули из скопления астероидов, где, как оказалось, скрывались в ожидании очередной жертвы. Пираты задействовали мощные стазисные поля, которые нарушают работу двигателей и тормозят все энергетические процессы. Наш корабль начал снижать скорость, а потом и вовсе потерял управление, двигаясь только по инерции, поскольку двигательная установка окончательно вышла из строя.

— Понятно, — хмыкнул я, — а потом вас взяли на абордаж?

— Да, — она прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла.

Похоже, она снова переживала то, что с ней произошло на борту корвета. Я обратил внимание на то, как из последних фаланг её изящных пальчиков непроизвольно выскользнули наружу внушительные когти, но всё же потом, словно нехотя, втянулись обратно.

— Да, полезное умение, — усмехнулся я про себя, — хотя, я тоже так умею.

— Умеешь, умеешь, — подтвердила неугомонная Зоэ, — кстати, ты теперь можешь и не особенно сильную защиту своими выращенными лезвиями пробивать.

— Растём? — подумал я.

— Конечно, — подтвердила Зоэ, — уровень интеграции повысился, что повлекло общее усиление способностей, зависящих от импланта.

— Нас взяли на абордаж, — продолжила Ня свой рассказ, — абордажная команда ворвалась на второй ярус и начала пробиваться к ходовой рубке, чтобы взять корабль под полный контроль. На подходе к ней мы и дали свой последний бой. Нас оставалось немного. Я, мой дядя, и пятеро членов команды. Мы с дядей были неплохими бойцами, а вот матросы были убиты абордажниками почти мгновенно.

— Понятно, — вздохнул я, — как я понимаю, вы проиграли и это сражение?

— Да, — икати было явно неприятно вспоминать всё это, но она мужественно извлекала из памяти эти драматичные эпизоды, — мы с дядей остались вдвоём, и, стоя спиной к спине некоторое время довольно успешно отбивались от наседающих пиратов. Но, в конце концов, ему не повезло и он пал под ударами нападавших.

— А ты?

— А я и не заметила, как меня приложили сзади чем-то тяжёлым, — немного виновато призналась она, — просто в какой-то момент свет померк, и сознание отключилось.

— Понятно, а дальше?

— А дальше… А потом меня продали. Сначала я оказалась на корабле работорговцев, и там уже особо трепыхаться смысла не было. В одиночку сладить с охраной и командой мог, разве что какой-нибудь легендарный воитель. Я же, при малейших поползновениях меня тронуть, тут же выпускала когти, шипела, ну и обозначала по-всякому, что меня лучше не трогать.

— И тебя не стали прессовать?

— Ну, работорговцам это ни к чему. Им было достаточно того, что я не пытаюсь поднять бунт или заняться ещё чем-нибудь, таким же самоубийственным.

— Ну да, восстание рабов на борту космического корабля может закончится либо гибелью восставших, либо общей гибелью, — согласился я, — в любом случае, бунт на корабле имел вполне предсказуемый результат. И для того, чтобы получить свободу, и, при этом, сохранить себе жизнь, следовало выждать более благоприятный момент.

— Ну да, — продолжила Ня, — потом меня продали в бордель на пиратской станции. Но это была плохая сделка, в чём мой новый хозяин и убедился достаточно быстро. Я без труда изувечила двух его охранников, и до смерти напугала его самого. И после недолгого, но плодотворного разговора мы пришли к выводу, что идея купить боевую жрицу для использования в качестве шлюхи, была откровенно плохой идеей.

— А почему он, пережив такое, не ликвидировал тебя, что бы другим неповадно было?

— Ну, разборки с ним и его охранниками проходили не на виду, кроме того, он очень любил деньги.

— А чем его любовь к деньгам могла тебе-то помочь? — поинтересовался я.

— Ну, тут же всё на поверхности лежит… Чем меня убивать, лучше выручить за меня какую-то сумму… А дейну очень любят деньги, хотя на публику стараются продемонстрировать своё к ним презрение. Длинноухие, они такие… Загадачные, в общем… А любой другой, да… Скорее всего, со мной бы разделался, хотя бы только для того, чтобы самолюбие своё потешить…

— Так хозяин борделя был дейну? — удивился я.

— А чего тут странного-то? — удивилась Ня, — пираты вообще не страдают от ксенофобии, там в одной команде могут состоять представители нескольких рас, и прекрасно ладить между собой.

— Ага, — подумав, согласился я, — их объединяет чистая и искренняя любовь к чужим деньгам, и никакая ксенофобия не может противостоять объединяющей их жажде наживы…

— Так вот, мы с Абрамиэлем, так звали длинноухого, таки пришли к консенсусу — это он сам так выразился. Я предпочитаю избегать таких длинных и непонятных слов. Консенсус,коннотация, клаустрофобия, куннилингус… — задумчиво перечисляла она, — не понимаю я этих заумных слов. В общем, мы решили, что я не устраиваю никаких дебошей и демаршей, чтобы не компрометировать его в глазах партнёров и клиентов. А он, как только представится случай, продаёт меня на какую-нибудь планету, входящую в любое из серьёзных государственных образований, где рабство официально запрещено. А дальше я уже сама.