Провинциалка 2. Дорога назад

Входная дверь резко распахнулась и автоматной очередью меня словно напополам разрезали. От адской боли в брюшине разжались руки, которыми держал Костю, а тот, выхватив ствол, повалил меня на пол, накрывая собой.

- Добейте их! - слышу чей-то приказ и отрубаюсь с одной лишь мыслью - где она? Где моя кошка?

*****

Что-то происходит, что-то совсем не так, как должно быть. Я чувствую это сердцем и оно болит от страшных догадок и нехороших мыслей. От страха, что пронзает каждую клеточку и впивается своими мерзкими, острыми когтями в плоть, раздирая ее до кровоточащих ран.

Утро наступило уже давно, но Матвей так и не пришёл. Телефон Кости тоже недоступен и мне до ужаса страшно за них… Потому что я не согласна потерять то, что принадлежит мне по праву. Моего мужчину, отца моих детей. Наше счастье. Мои малыши должны иметь счастливую семью, которой не было у меня. Обоих родителей, их любовь, счастье. То, что я хочу подарить им, то, чего была лишена сама.

Посиделки у окна не лучшее занятие, особенно, когда как на иголках ждешь своего будущего мужа из тюрьмы. Не зная, чем себя занять, включила телевизор и обомлела. В утренних новостях во весь экран фото Матвея и я опускаюсь на кресло, пытаясь разобрать, о чем вещает равнодушный голос диктора.

Что-то о колонии, в которой был Северов, о взрыве и предположения о заказном убийстве. А у меня в ушах шумит, пульс долбит в висках и темнеет в глазах. Просьба убрать детей от экрана и пятна крови на пожухлой траве…

Меня тошнит прямо на пол, выворачивает наизнанку и какая-то тупая боль в груди, словно там сердце моё умирает. Как будто часть меня уходит, покидает навсегда и я не могу её удержать. Открываю рот, беззвучно кричу и хватаю пальцами кулон в виде сердца, пронзенного стрелой, который мне подарил Матвей со словами: «Это моё сердце, маленькая. Береги его».

Нет… Не может быть. Не может! Север не мог погибнуть! Он же Север! Подонок и негодяй, каких поискать. Да он из любого болота чистеньким вылезет. Не мог он умереть, покинуть нас не мог. Ведь обещал, что не оставит никогда. Обещал мне!

- Скорее всего, Северова убили его же сообщники, которые и пытались устроить побег, а когда их план провалился, ликвидировали бывшего главаря «Московской» ОПГ, чтобы тот не выдал…

- Нет, нет. Не может этого быть. Матвей… Где же ты, Матвей? - металась по комнате, закрыв уши руками, чтобы не слышать проклятый голос, но он звучал в моей голове всё громче, уничтожая, разрывая разум в клочья.

- Полиция считает, что Северову пособничал в побеге его друг, с которым они в своё время сообща занимались рэкетом…

На экране появились фотографии Воронова и Матвея, где они вместе, улыбаются, о чем-то говорят. Старые фото, оба ещё очень молоды… Где только нашли эти снимки, непонятно.

-… он же его и убил…

А меня словно током прошибло. Вот кто предатель… Вот, кто убил Матвея. Костя. Тот, кому я доверяла больше всего. Тот, кому доверял Матвей.

Взвыла, упала на колени, обнимая себя руками, пытаясь защититься от этого жуткого мира, где друг убивает друга, а дети остаются сиротами. Где всем заправляют деньги и нет большей ценности для этих людей. Но разве это люди? Это же изверги! Мрази, которым плевать на всё, кроме собственного кармана. Ведь всё это из-за денег. Денег и власти. Они живут этим и когда кто-то из них находит другой путь, открывает глаза и начинает видеть истинные ценности, как увидел Матвей, его просто уничтожают, воспользовавшись слабым местом. Ударяя по самому дорогому и сокровенному.

Из груди вырываются лишь хрипы, потому что кричать больше не могу. Стону и тихо вою, вцепившись пальцами в свои волосы и раскачиваясь из стороны в сторону.

- Тихо! Тихо! - меня обхватывают чьи-то руки и притягивают к себе.

Перехватывает дыхание и я замираю. Матвей… Он пришёл. Это не он погиб. Не он!

Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него и вижу… Не его. Самсон обнимает меня и что-то шепчет, гладя по голове, как ребёнка, у которого отобрали конфетку. Не Матвей. Нет его больше.

Срываю голос, кричу и выдираю клочья своих волос. Пытаюсь заглушить эту боль физической, но не получается и я снова хватаюсь за всколоченные локоны.

- Тихо! Перестань! Стеша, не надо! - Яр хватает мои запястья одной рукой, а другой удерживает меня, прижимая к себе. - Подумай о ребёнке! Нельзя, Стеша! Нельзя так! Тише…

Утыкаюсь лицом в его грудь и уже беззвучно вою, содрогаясь от конвульсий, от агонии, в которой сейчас корчится моя душа.

- Его не вернуть, Стеш. Ты о себе сейчас должна думать. И о ребёнке. Слышишь меня? - отдирает от себя и сильно встряхивает.

- Не о ребёнке… - шепчу, словно чужими губами. - О детях. Их будет двое… Мои малыши… - обнимаю своими руками живот и закрываю глаза, впадая в какую-то прострацию.

Вакуум, где нет боли, нет предательств и убийств. Там, где счастлива со своим мужем и двумя малютками с карими глазками, как у их отца. Там, где нам будет хорошо… Всегда.