Провинциальная история

Сказанное слово упало да утонуло в зеленых недрах. А лес… лица коснулся теплый ветер, будто кто лизнул Ежи в щеку, ласково так, ободряя.

И хорошо.

 

Стася тоже услышала выстрел.

Сперва один, потом второй, а следом, чуть позже, и третий, звук которого показался ей особенно резким, будто стреляли где-то неподалеку.

Определенно, неподалеку.

Купцы переглянулись с явным удивлением. А Ежи бросился прочь. И Стася собиралась броситься следом и, наверное, бросилась бы, да только Бес заступил дорогу.

— Мр-р-ра, — сказал он с укором.

— Верно, государыня-ведьма, — молвил Фрол Матвеевич, и Матвей Фролович кивнул, соглашаясь. — Негоже это воевать…

— Стреляли? — уточнила Стася зачем-то.

— Стреляли.

— Кто?

— Кто ж знает? — Фрол Матвеевич к коляске подошел и, покопавшись, вытащил оттуда ружье. Точнее Стася решила, что вот эта штука, огромная, которую нормальному человеку и не удержать-то, и есть ружье. — От сейчас сходим и поглядим.

— Твоя правда, брате, — Матвей Фролович обзавелся парой пистолетов вида превнушительного. — А вы тут побудьте.

— На всякий случай.

— Именно.

Бес кивнул и поднялся, хлестанувши себя хвостом да по бокам. А после на купцов глянул и велел:

— Умр.

— Не отстанем, — пообещал Фрол Матвеевич. А Матвей Фролович коснулся сложенными щепотью пальцами лба. И поклонился, то ли Стасе, то ли Бесу, что было совсем уж невозможно.

И тоже ушли.

— А… мне что делать? — жалобно поинтересовалась Стася, не очень надеясь на ответ:

— Кваску испить? — Баська, высунувшись из дому, подала квасок в резной уточке, которую держала обеими руками. — Вы не думайте, возвернуться.

— Ага…

— Не впервой татей гонять…

— Точно, — Маланька лузгала семечки, правда, шелуху ссыпала в расшитый бисером кошелечек. — Папенька сказывал, что одного разу на волоке их хотели на ножи взять…

— А моего на Сытьеном перевале. Там болота кругом.

— Нехорошее место.

И главное говорят-то спокойно, будто так оно и надобно.

— Спасибо, — Стася поглядела на дом, который за прошедшие сутки ничуть не изменился. А от семечек отказалась.

И от кваску.

— Маг красивый, — вздохнула Баська, мечтательно зажмурившись. — Я папеньку просила, чтоб за него меня посватал…

— А он? — Маланька опустилась на ступеньки.

— А он сказал, что маги все — бездельники и пустобрехи. И пользы от них в хозяйстве никакой… но ведь красивый.

— А Тришка?

— И Тришка красивый, только… — Баська вздохнула и тоже присела. Стася подумала, что ей тогда точно уж стоять не пристало. Сидя, оно как-то и ждать легче. Даже если ждешь не понятно чего.

На колени, пользуясь отсутствием Беса, вскарабкался серый звереныш, вытянулся, заурчал.

— Хорошенький какой, — восхитилась Маланька и откуда-то из-под юбок вытащила круглоголового котенка с загнутыми ушками, которого поскребла меж лопаток.

— Захочет ли он тепериче жениться… — вздохнула Баська и руку протянула, в которую Маланька молча насыпала семечек. — Или решит, что я ему не нужная?

Вздохнули все и разом.

Стасе было волнительно, причем впервые, кажется, за долгое время она волновалась не за себя и не за кошачий выводок, что дом осваивал и уже, кажется, совсем освоил.

За… купцов.

И мага.

И вправду хорош… до того хорош, что как будто и не настоящий. Но Стасе ли на эту хорошесть вестись? Она к годам-то своим должна была усвоить, что вот такие красавцы, они не для нее, не для Стаси.

Они…

— А если и решит, то пускай, — вздохнула Баська с какою-то обреченностью, и подхватила еще одного звереныша, судя по характерному пятнистому окрасу, весьма даже породистого, под брюхо. — Сиди смирно, ишь, неслух какой…

— Чего пускай?

— Ну… просто… не знаю я, — Баська покачала головой и котенка на колени усадила, накрыла ладонью, за которую тот ухватился когтями, заурчал грозно, стал покусывать пальцы. — Оно-то, конечно, у ведьмы жить… вы не подумайте, матушка-ведьма, просто… люди всякое говорить станут.

— Ага, — поддержала Маланька, семечки ссыпавши в колючий куст. — Станут.

— И про тебя.

— И про меня.

— Но люди завсегда говорят. И если подумать, то зачем мне муж, который иных людей слушает?

— И то верно…

Обе вздохнули и смолкли, а на крылечко, бочком, будто опасаясь попасться на глаза, выполз Антошка, чумазый до крайности и вида пренесчастного.

Выполз и сел.

И молчал долго, может, целую минуту. Но не выдержал:

— А нечего бабам приличным по ведьминому лесу шариться! — и подбородок, на котором пробивались реденькие волосенки, задрал высоко.

— Чегой? — Баська вскочила.

А Стася подумала, что выстрелов больше не слышно и это, наверное, хорошо?

— Тогой, — Антошка отполз немного, приподнялся, явно готовый сбежать, но не ушел. — Там этот… привид ваш… велел передасти, что к вам гости едут.

Гости?

Опять?!

— И что с энтими надобно ухо востро держать.

Антошка дотянулся до резного ковшика-уточки и осушил его одним глоточком. После икнул, отер грязный рот грязной же рукой и добавил:

— Потому как ведьмы… от ведьм одно зло!

Показалось, что это-то было произнесено искренне. На основании, так сказать, собственного жизненного опыта.

Глава 39 В которой ведьмы приходятся ко двору