Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере

Возрождению дисциплинированной армии не содействовали также и коррупция и пьянство среди командного состава, которые широко распространились во всех войсках в годы революции и Гражданской войны. На Севере никакие наказания не могли остановить воровство и перепродажу солдатских пайков и растрату казенных средств, в чем были замешаны даже руководящие чины белой армии, включая первого начальника северного штаба[764]. Широко известны были пьяные скандалы с участием офицеров на фронте и в тылу и случаи избиений музыкантов архангельского профсоюзного оркестра за отказ играть «Боже, царя храни». Но даже массовые разжалования офицеров за пьянство не могли исправить положение[765]. Солдаты, в свою очередь, не желали подчиняться непопулярным командирам и исполнять «несправедливые» приказы. Поэтому солдатские восстания периодически сотрясали северные войска, повторяя опыт других белых армий и красноармейских частей.

Поводом для волнений в северной армии могло служить недовольство размером пайка и тем, что он уступал по качеству пайку союзных солдат. В частности, именно это стало причиной выступления новобранцев в Архангельске в конце октября 1918 г. Случаи утайки пайка или задержки с выплатой жалованья также были причиной солдатских волнений на фронте. Толчком к выступлению могли стать и усилившиеся атаки противника и даже просто тревожные слухи. Так, именно слухи послужили толчком к восстанию в 8-м стрелковом полку на Пинеге весной 1919 г. Проводившаяся в тот момент очередная денежная реформа была трактована так, что генералы и офицеры собираются бежать из Северной области и собирают себе на дорогу деньги. Солдаты нередко дезертировали и даже переходили на сторону красных в ответ на усиление их атак. Кроме того, включенные в белые части красные военнопленные и перебежчики часто при успешных наступлениях Красной армии вновь меняли сторону фронта, увлекая за собой белых солдат[766].

Однако, несмотря на мятежи в войсках и случавшееся дезертирство, в целом белая армия продолжала стремительно расти. Большинство жителей Северной области после некоторых колебаний в конце концов соглашались воевать на стороне белых, если белая власть была устойчивой, казалась способной победить большевиков в Гражданской войне, а также заботилась о рекрутах и их семьях. Прежние дезертиры возвращались в свои части, а тысячи новобранцев поступали во вновь формируемые полки[767]. Таким образом, успех мобилизации был проявлением особой формы политической активности со стороны населения, выражением если не поддержки, то по крайней мере согласия и подчинения существующей власти. Но еще более поразительным было то, что наряду с мобилизационными войсками в Северной области стали расти добровольческие отряды народного ополчения и белых партизан, ставшие скрепами северной армии.

Национальное ополчение Северной области

В обращениях к населению и кабинетных дискуссиях белые власти неоднократно воскрешали образы Минина и Пожарского, легендарных руководителей народного ополчения 1612 г., освободившего Москву от польских войск и «изменников»-бояр[768]. Мечтая о народной войне против предателей-большевиков, белые руководители пытались создать подобие того патриотического ополчения, которое увлекло бы за собой и мобилизованные войска.

Будучи в первое время поглощено мобилизацией, белое руководство смогло заняться ополчением только в начале 1919 г. Основой его послужили квартальные комитеты – объединения домовладельцев кварталов Архангельска, которые уже в течение года по собственной инициативе патрулировали город по ночам, чтобы защититься от частых грабежей. Видя успешный опыт квартальных охранных дружин, правительство в марте 1919 г. объявило о создании в Архангельске Национального ополчения. Оно должно было поставить под ружье добровольцев-мужчин, получивших отсрочку от мобилизации или признанных негодными к регулярной воинской службе[769].