Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере

Лояльность северных социалистов белому правительству объяснялась как осознанием того, что большевиков можно победить лишь совместными действиями, так и тем, что у социалистов отсутствовала самостоятельная массовая опора. Открыто выступая как выразители интересов и воли населения, левые лидеры уже с 1917 г. все чаще упрекали жителей губернии в нежелании действовать, как они считали, в собственных интересах и интересах страны. В годы Гражданской войны социалисты по-прежнему полагали, что будущее – за демократическим правлением и выборным представительством населения. Однако, как горестно отмечал незадолго до падения Северной области председатель губернской земской управы эсер П.П. Скоморохов, население не прониклось идеей выборного земского представительства, и «трудно сказать, с чьей стороны было больше непонимания – со стороны населения или со стороны власти»[434].

Видя, что обычные жители Севера озабочены в первую очередь, собственными материальными нуждами и проблемой физического выживания, они упрекали их в «темноте», непонимании демократических ценностей и национально-государственных интересов. В итоге социалистические лидеры все больше превращались из представителей населения в агентов правительства Северной области по мобилизации «несознательных» масс на борьбу с большевистской «анархией». Так, в момент острого политического кризиса в августе 1919 г., когда в связи с неудачами на фронте и предстоящим выводом из области союзных войск встал вопрос о дальнейшем существовании Северного фронта, Архангельская городская дума и представители самоуправления в Земско-городском совещании без колебаний выступили за дальнейшую оборону и в поддержку правительства. Земские и городские гласные с готовностью откликнулись на предложение кабинета укрепить власть, включив туда представителей самоуправления, так как в тех условиях главной задачей левой общественности, по словам лидера архангельских эсеров А.А. Иванова, было «вдохнуть» доверие в правительство и придать ему «наш авторитет и нашу силу»[435].

Несмотря на критику работы кабинета, в момент кризиса северные социалисты сочли невозможным идти на открытый разрыв с властью. Опасаясь падения фронта после вывода союзных войск, они не только обратились к населению области с призывом бороться с большевиками под руководством «правительства обороны», но и сами выехали на места, чтобы подключиться к организации защиты области[436]. Земские и городские служащие лично подавали населению патриотический пример, массово отправляясь добровольцами на фронт, что даже едва не подорвало деятельность Архангельской городской управы, когда в армию добровольно поступили, среди прочих, секретарь управы А.А. Суетин и заведующий отделами народного образования и призрения М.Ф. Макарьин[437].

Среди архангельской левой общественности только меньшевистское руководство профсоюзов выступило против участия социалистов в кабинете и организовало забастовку протеста в ответ на отказ властей объявить всеобщую политическую амнистию. Однако, совпав по времени с попыткой белого наступления на Северном фронте, забастовка вызвала резкое осуждение даже в социалистических кругах[438]. Таким образом, несмотря на временами острую критику белой власти, большинство архангельских социалистических лидеров продолжали поддерживать ее до последних дней существования.

В целом борьба в руководстве Северной области и неоднократные правительственные перетасовки были неизбежным следствием политической неоднородности антибольшевистского движения. Однако, несмотря на конфликты между белыми офицерами и социалистами, политиками центра и региональной элитой, общее отрицание большевизма и стремление восстановить российскую государственность в большинстве случаев перевешивали взаимную неприязнь. В частности, эсеры и меньшевики, многие из которых уже в 1917 г. пришли к признанию превосходства государственных интересов над классовыми[439], в период Гражданской войны из тех же патриотических и национально-государственных соображений демонстрировали готовность поддержать критикуемое ими «недемократическое» Северное правительство и даже генеральскую власть. В свою очередь, региональная либеральная элита, несмотря на упреки кабинета в нежелании учитывать местные нужды, со временем демонстрировала все большую готовность поступиться на период войны своими интересами, чтобы укрепить правительство и оградить Север от большевиков.