Провинциальная «контрреволюция»

Постоянное ухудшение экономического положения, вина за которое с конца 1917 г. возлагалась на советское правительство, еще больше подрывало авторитет большевистской власти в губернии. На лесозаводах вновь сократилось производство и почти полностью остановились лесозаготовки, в то время как возвращавшиеся домой демобилизованные солдаты только увеличивали число безработных. Чтобы не допустить остановки предприятий, заводские комитеты из выборных представителей рабочих стали брать управление в свои руки[222]. Однако завкомы, главной целью которых было сохранить рабочие места, не могли наладить эффективное производство и товарообмен. Поэтому уже весной 1918 г. все громче стали раздаваться требования национализировать предприятия, что означало присылку денег из центра. Но скудные субсидии, отпускаемые Москвой[223], не могли улучшить положение и лишь усиливали недовольство политикой центра. В Архангельске две с половиной тысячи рабочих судоремонтного завода грозили разгромить губисполком[224]. В Александровском и Кемском уездах, где большинство рабочих трудилось на Мурманской железной дороге и в порту, принадлежавшим казне, участились самосуды над государственными управляющими. Коллегия по управлению дорогой и Совет опасались, что будут сметены восстанием голодных рабочих, которые месяцами не получали заработной платы. Железнодорожники и строители тысячами покидали край. Рабочие, оставшиеся на месте без средств к существованию, вливались в вооруженные отряды, которые занимались грабежами местного населения[225].

Жители неземледельческого Севера остались не только без работы, но и без продовольствия. Вагоны с хлебом, направляемые в Архангельск с юга России и из Сибири, исчезали в пути. Тем временем упадок морских промыслов не позволял наладить снабжение населения даже рыбой. Весной 1918 г. запасы продовольствия сократились настолько, что губернский продовольственный отдел призвал население уменьшить потребление до минимума и грозно предупреждал: «Граждане, будьте готовы к самому худшему»[226]. Архангельский губисполком был в панике, предчувствуя приближение голодного бунта. А городской совет даже склонялся к тому, чтобы обратиться за продовольственной помощью к союзникам России по Антанте. В обмен он намеревался прекратить вывоз находившихся на Севере союзных военных грузов в центр страны, хотя это и могло привести к разрыву отношений с Совнаркомом[227].

Ухудшение экономического положения вызвало резкое падение авторитета большевистской власти даже в городах. С весны 1918 г. в Архангельске, как и в целом по стране, вновь начала быстро расти популярность умеренных социалистов. В июне архангельские меньшевики и эсеры призвали население к смещению «грабителей и предателей, стоящих у власти», и смогли добиться назначения перевыборов губернского и городского советов. Местные большевики были уверены, что им не удержать руководство в своих руках, и просили срочной присылки из центра агитаторов, чекистов и военных отрядов латышей[228].

Положение спасла приехавшая в Архангельск в конце мая «советская ревизия» во главе с комиссаром М.С. Кедровым, наделенным самыми широкими полномочиями. Вмешательство членов ревизии в проведение выборов смогло обеспечить большинство за большевиками и левыми эсерами в обоих советах. 21 июня архангельские большевики победно телеграфировали в Москву: «Руководство в наших руках благодаря товарищам советской ревизии» и просили оставить Кедрова в Архангельске еще на некоторое время, иначе «рухнет все дело»[229]. За переизбранием советов сразу последовало решение об исключении из них представителей оппозиционных партий. При поддержке «ревизии» в губернии стали проводиться в жизнь и другие решения Совнаркома. В Архангельске была распущена городская дума как учреждение, «не соответствующее духу и организации советской власти»[230]. Члены думы, равно как и полный состав архангельского комитета меньшевиков были арестованы новообразованной губернской ЧК. В июне – июле 1918 г. были закрыты последние небольшевистские газеты, проведена национализация торгового флота и банков[231].

Однако, несмотря на подавление организованной оппозиции, голод, с которым большевики не могли справиться все годы Гражданской войны, подпитывал массовое недовольство большевистской политикой. В начале июля в Архангельской губернии снова была сокращена норма продовольственного пайка, составившая 1 фунт хлеба в день для рабочих и солдат и полфунта для остального населения. Реальная же выдача продовольствия была еще меньше, и нередко в день выдавалось лишь 1/8 фунта плохого овсяного хлеба[232]. Но последней каплей, переполнившей чашу терпения и подтолкнувшей население к открытому выступлению против большевистской власти, стала мобилизация в Красную армию.