Провинциальная «контрреволюция»

Если Первая мировая война заставила многих общественных деятелей отказаться от оппозиции царскому режиму и встать на защиту интересов российского государства, то революции 1917 г. окончательно превратили не только либералов, но и значительную часть социалистов в государственников[483]. С одной стороны, революции освободили общественных деятелей от нелегкого морального груза, связанного с поддержкой в национальной войне непопулярного царского режима. С другой стороны, последовавший развал всей государственной ткани и видимое безразличие значительной части населения к судьбе страны убедили политическую элиту в том, что выживание нации и страны неразрывно связано с восстановлением сильной государственной власти. В результате к началу Гражданской войны не только белые военные, но и антибольшевистские общественные круги исповедовали национализм и этатизм и видели свою цель в защите национальных интересов России и воссоздании сильного независимого государства. Это сделало их чрезвычайно чувствительными к вмешательству внешней, хотя бы и дружественной силы в российскую национально-патриотическую борьбу против большевиков, представлявшихся ставленниками немцев. Именно опасения, что в результате интервенции будущая Россия окажется слабым, зависимым от союзников государством, в значительной мере подпитывали недовольство союзным вмешательством. Это недовольство в ходе Гражданской войны все шире распространялось среди архангельских правительственных и общественных кругов и в формировавшейся русской армии.

Недовольство интервенцией редко выражалось публично. Напротив, официальные заявления белого правительства, которыми с первого дня интервенции пестрели архангельские заборы и передовицы газет, утверждали о единстве целей и действий белой России и союзников. Так же как и союзные прокламации на Севере, они говорили о совместной борьбе против Германии, о невмешательстве союзников в русские дела и связи интервенции с прежними обязательствами союзников перед Россией[484]. Прибытие союзных контингентов на Север сопровождалось торжественными встречами и парадами. А заключение перемирия на Западном фронте мировой войны праздновалось в Архангельске так, как будто белое правительство было непосредственно причастно к этой победе и как будто естественным следующим шагом должна была стать ликвидация большевизма в России. В течение нескольких недель в городе шли торжественные молебны, военные парады, детские шествия, выступления оркестров, бесплатные киносеансы, танцевальные вечера, собрания и банкеты общественных и политических организаций, где выражалась уверенность, что союзники не сложат оружие, пока в России существует большевистская власть – это «побочное осложнение, порожденное войной»[485].

Когда на Север проникали сведения, что интервенция может быть прекращена, официальный Архангельск делал все возможное, чтобы добиться продолжения союзной поддержки. Так, после полученного в январе 1919 г. приглашения Антанты прислать делегатов области на Принцевы острова для переговоров с другими российскими правительствами, северные власти и общественность выступили с призывами продолжить интервенцию и с хором заверений, что ни один «разумный и честный русский гражданин» не согласился бы вести переговоры с «изменниками Родине» – большевиками[486].

Также, когда в марте 1919 г. Русское политическое совещание в Париже[487] сообщило, что для продолжения интервенции было бы хорошо подчеркнуть демократический характер белой власти и провести выборы в какой-нибудь представительный орган, правительство немедленно объявило о созыве областного Земско-городского совещания из представителей местного самоуправления[488]. Впрочем, когда давление из-за границы несколько ослабло, открытие совещания было отложено. Чтобы не допустить соглашения союзников с большевиками, власти Северной области пересылали за границу радикальные высказывания советских лидеров и фотографировали на занятых территориях изуродованные останки жертв красного террора как доказательства преступности большевистского режима[489].

Однако если официальный Архангельск добивался продолжения и усиления интервенции, то в правительственных кулуарах и среди северных военных и общественности уже с момента союзной высадки зрело острое недовольство вмешательством Антанты в российскую Гражданскую войну.