Провинциальный театр абсурда

– Как много вещей! – ахнула гример.

– Моя только спортивная сумка, а все остальное передала для Вас Регина Моисеевна, – пояснила Серафима.

– Узнаю тетю, она не упустит любую возможность, – усмехнулась Глафира. – Да еще наверняка своего водителя задействовала.

– Будем носильщика искать или донесем сами? – спросила Серафима.

– Тут недалеко…

На старенькой иномарке они доехали до дома, в котором жила Глафира. Явно старая шестиэтажка поразила Фиму образцовой чистотой, наличием домофона и цветами в горшках на подоконниках.

– Все моими стараниями, – похвалилась Глафира. – Прими душ, позавтракаем, и я загримирую тебя под уборщицу, – сказала Глафира. – А потом поедем в театр.

Когда Фима зашла в уютную кухню, завтрак стоял на столе, а в стороне на подоконнике лежали приготовленные для грима предметы.

Тридцатипятилетняя Глафира рассказала Серафиме, что после развода живет одна. Детей нет. Ее московская тетка мечтает выдать ее замуж за состоятельного москвича и уговаривает переехать в Москву.

Памятуя о задании Серафима мгновенно среагировала.

– Регина Моисеевна права. Даже если нам с Вербовым удастся найти воришку, тень сомнения останется, и Вам самой не захочется работать в театре, – произнесла Серафима.

Глафира согласно закивала головой.

– Так обидно, столько лет проработала в театре и никогда не думала, что могут меня в чем-то неблаговидном заподозрить, – воскликнула Глафира. – Но я так привыкла к своему городу.

Она приступила к преображению Серафимы, одновременно рассказывая об обстановке в театре.

– Там все дружат друг против друга. Завидуют, интригуют. Единственная актриса, которая не сплетничает, это Анжела Гальская, но она жена режиссера Гальского, – пояснила Глафира.

Когда Серафима похвалила результат работы гримера, Глафира пообещала девушке научить наносить макияж и изменять с помощью грима внешность.

– С помощью пластического грима можно так изменить лицо, мама родная не узнает. Я тебя состарила лет на десять, а вот руки состарить тяжелее, будешь ходить в перчатках, – велела Глафира.

Директор театра, введенный в курс задания, побеседовал с Серафимой.

– Учтите, работать придется по-настоящему, – предупредил Альфред Янович, пятидесятилетний, немного грузный мужчина с черной, явно подкрашенной, кудрявой шевелюрой. – Так не хочется вмешивать в наши театральные дела полицию, – признался директор.

Постоянная уборщица Зинаида Захаровна Зотова с радостью спихнула большую часть своих обязанностей на Серафиму, а та получила доступ к техперсоналу и подсобным помещениям.

– Вот тетеха, так ты впервые в областном центре и в театре? – снисходительно спросил Фиму рабочий сцены.

Мужчины, относящиеся к техперсоналу, с удовольствием рассказывали Фиме о своих обязанностях, заодно давая характеристики друг другу, видя, как она, раскрыв рот, слушает их.

Никто из них не догадывался, что в кармане технички спрятан навороченный диктофон.

Но, к сожалению Серафимы, о пропажах личных вещей актеров никто из них ничего существенного не сообщил. Она во время уборки заглядывала во все местечки, в которых можно было спрятать украденное.

Приехавший через два дня Антон Вербов поселился в центральной гостинице в одноместном номере.

С директором театра Альфредом Яновичем он встретился сразу по приезду, обговорили истинную причину появления мнимого журналиста из столицы.

– Как Вы вовремя, Антон Дмитриевич, скоро юбилей у нашей актрисы, – воскликнул Альфред Янович. – Я представлю Вас всему актерскому составу и попрошу быть откровенными. Но учтите, Мсиславская Софья Константиновна скрывает свой возраст, и мы собираемся отмечать ее творческий юбилей, – сообщил директор.

Альфред Янович через секретаря пригласил к себе режиссера и познакомил Антона Вербова с Гальским Давидом Леонидовичем.

– Московский журналист по заданию Министерства культуры будет освещать работу нашего театра, поэтому помогите Антону Дмитриевичу написать статьи, – попросил директор.

– Конечно же, помогу. Вы сможете понаблюдать за репетициями, побеседуете со всеми и, надеюсь, что статьи будут объективными – с явным намеком произнес режиссер и сразу же пригласил Вербова к себе домой в гости. В домашней обстановке за бокалом хорошего вина он расскажет о готовящемся капустнике в честь юбилярши.

– С удовольствием принимаю Ваше приглашение, но редактор требует некоторой перчинки в материале, да и читатель любит сплетни и желает знать все пикантное. Давайте договоримся так: я запишу все беседы с актерами, Вы прослушаете и выберете, что можно оставить для статьи, – предложил Вербов.

– Меня это устраивает, – согласился Гальский. – Чего-чего, а сплетен наслушаетесь. Начните с Мсиславской, она наша прима, и этим Вы выкажете ей уважение. А затем побеседуете с Заславским – они конкуренты.

– Так они же разнополые? – удивился Вербов.

– Антон Дмитриевич, запомните: на сцене нет мужчин и женщин, только актеры. Профессиональная зависть, – пояснил Гальский.

Антону оставалось только набраться терпения, ведь разговорчивыми оказались не только актрисы, но и актеры.

Глава 2

По совету режиссера общение Вербов начал с юбилярши.