Читаем Проводки оборвались, ну и что полностью

«Мельница» – немой фильм 1926-го. Дело в 1750-м. Фридрих II вернулся с Силезской войны и хочет отдохнуть. Вообще-то Вторая Силезская война закончилась в 1745-м, Война за австрийское наследство – в 1748-м, а Третья, она же Семилетняя, начнется в 1756-м, но ладно. Желает отдохнуть, а рядом все время какой-то грохот. Оказывается, рядом работает мельница. Старательно шумит, не работать мельник не собирается. Фридрих требует прекратить или снести мельницу. Но это частная собственность, наследственная. Мельник в своем праве, а кайзер пусть подает в суд, уж тот мельника защитит. Король понимает, что закон против и т. д. Святость закона, договоров, контрактов и т. п. В фильме все устроилось, мельника уговорили перенести производство в Байрейт. Переселился он или нет, но эта здесь так и стоит.

Ага, в 1750-м кайзер обнаруживает мельницу, будто раньше во дворце не был, а проекты дворца и парка не рисовал. Но грохот мельницы как основной мотив немого фильма, это хорошо. Понятно, тогда были другие меры условности, в немом фильме мог быть и грохот. Или, допустим, тапер изображал, или в титрах: дык-дык-дык. Условности всегда работают.

Такой проект: Otto Gebühr приходит в Сансуси. Почти восьмидесятилетний, перед смертью. На могилу Фридриха II он не мог прийти, туда кайзера перенесут в 1991-м. Впрочем, могила была уже обустроена, самим Фридрихом. Словом, Гебюр в Сансуси, прогуливается. Допустим, с определенным отвращением, потому что всю жизнь играть Кайзера… Или в грусти: всю жизнь его играть, а потом не играть. Ходит. Невысокий, сухой, прическа «Крыло голубя». Смотрит по сторонам, удивлен тому, что фонтан работает. Непонятно кем себя ощущает. Вот это его могила, и она пустая – логично, она для него, он же Кайзер.

Люди от него иной раз шарахаются – потому что Кайзер, потому что Гебюр. В 50-х все эти фильмы были еще недавно. Если шарахаются, то Гебюр окончательно понимает себя Кайзером и т. д. Мелодрама, комедия, что угодно. Триллер. Или так: его много, он в виде разных Фридрихов II, из каждого фильма. Все одинаковые, Гебюры, похожие друг на друга, как статуи, и все они одного возраста, восьмидесятилетние. Ходят по парку. Их дюжина, еще больше, сотня (уже не строго по фильмам, из эпизодов). Впрочем, не мог он сюда прийти, потому что тут ГДР. Можно, могли и впустить, хотя Гебюр, Кайзер… они идеологически неотделимы. Неважно – пустили бы или нет, а расписать можно.

Сделанные проекты скучны, как статуи. Может, я к ним потому и прицепился, из неприязни. Они как все то, что торчит вокруг: институции, твердые ценности. Система. Эстетические понятия, хотя какая тут эстетика. Стоят и влияют, даже если не обращаешь внимания. Обратишь: а что, даже и неплохо. Зачем проекты доделывать, хватит и декларации намерений (можно сделать вот такое…). Уместны прикидки (может быть так-то, и так-то, и т. д.). Проектная заявка, техзадание. Или наполовину сделанная работа и связывающие элементы (пробелы, стрелки, каракули и т. п.) для второй половины. Черновик произвольной разработанности. Как бумажная архитектура, но со словами все иначе, так что и не бумажная.

Такие штуки только покажутся промежуточными, они сделаны, это жанр такой. Проект-в-разработке, under development / in progress. Его смысл можно заявлять или нет, свои действия – пояснять или не пояснять. Можно делать выводы, анонсировать будущий итог, можно и без этого. Проект и есть проект, у всякого свои правила. В нем главное – связи, он собирает то, что захотелось связать. Фиксировать не объекты в связи, а саму связность, она сама объект. В Кельне есть музей Kolumba, они так и делают.

Связь между элементами – элемент, долговременный или мимолетный. Связь между связями – элемент, связи между связями связей и/или элементами – тоже. Это даже не какие-то цветные жгуты, а камни, фигурки, персонажи – невидимые, умственно-органические. Зацепилось, цепляется дальше, интересно. Иначе какое бы мне дело до Сансуси? Но вот когда проект уже можно не доделывать? Где линия, до которой еще нет, а за которой уже да: делается же именно эта граница? Наверное, когда можно сказать «и так далее». Какая-то очередная штука собирает, сводит вместе все разрозненное, и предыдущее стало неважным. Еще любопытно, в каких пространствах проходит эта граница и где собираются связи. Они же не выдуманные, а рабочие. Они одно и то же или нет?

Перейти на страницу:

Все книги серии Художественная серия

Похожие книги

Книжный вор
Книжный вор

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет – его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмель-штрассе – Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай.«Книжный вор» – недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.

Маркус Зузак

Современная русская и зарубежная проза
Кредит доверчивости
Кредит доверчивости

Тема, затронутая в новом романе самой знаковой писательницы современности Татьяны Устиновой и самого известного адвоката Павла Астахова, знакома многим не понаслышке. Наверное, потому, что история, рассказанная в нем, очень серьезная и болезненная для большинства из нас, так или иначе бравших кредиты! Кто-то выбрался из «кредитной ловушки» без потерь, кто-то, напротив, потерял многое — время, деньги, здоровье!.. Судье Лене Кузнецовой предстоит решить судьбу Виктора Малышева и его детей, которые вот-вот могут потерять квартиру, купленную когда-то по ипотеке. Одновременно ее сестра попадает в лапы кредитных мошенников. Лена — судья и должна быть беспристрастна, но ей так хочется помочь Малышеву, со всего маху угодившему разом во все жизненные трагедии и неприятности! Она найдет решение труднейшей головоломки, когда уже почти не останется надежды на примирение и благополучный исход дела…

Павел Алексеевич Астахов , Павел Астахов , Татьяна Витальевна Устинова , Татьяна Устинова

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза