Проводник

Тем временем за дверью забегали. Кто-то начал яростно дергать ручку, стучать в дверь.

– Мама! Как вы? Зачем вы заперлись? Что происходит?

Дрожащими пальцами старуха совместила два брелка, со щелчком они соединились воедино, образовав круг с английской буквой «N» в середине.

– Откуда это у вас?

Вместо ответа я покосился на дверь, дрожащую от ударов. Мое заклинание было очень слабым, долго дверь не выстоит.

– У меня все в порядке! – громко и очень отчетливо произнесла старуха. – У меня гость.

– Какой гость? – раздался удивленный мужской голос. – К нам никто не приходил.

– Он хочет рассказать о твоей бабушке…

– О бабушке? Гребанный журналист!

– Я принес от нее письмо, – я вынул незапечатанный конверт из внутреннего кармана плаща.

– Я хочу, чтобы мой сын присутствовал.

– Хорошо, но только он один.

Старухи кивнула, я щелкнул пальцами, и дверь в комнату открылось. Тут же разом ввалилось четверо здоровенных амбалов.

– Мы договаривались, только он один.

Старуха махнула рукой, и трое телохранителей удалилось. Остался один – сыночек. Круглолицый, нос картошкой – таких считают за своих и любят в народе.

– Итак?

Я протянул старухе письмо. Та нетерпеливо раскрыла конверт.

– Почерк… Ее почерк.

Депутат подступил ко мне.

– Как вы оказались в нашей квартире?

Я смерил его презрительным взглядом. Каким же должен быть народ, чтобы выбирать таких избранников? Впрочем, он их и не выбирал, скорее всего, все решили деньги.

– Зашел.

– Как вы попали в квартиру?

– Я же не спрашиваю вас, как вы стали депутатом…

– Скажи ему про березовую рощу, ОГТ и Хасана, – Тогот был тут как тут.

– … и я не стану упоминать ни про березовую рощу, ни про ОГТ, а уж о Хасане я слова не скажу, – я понятие не имел ни о первом, ни о втором, ни о третьем, но надо было видеть реакцию депутата. Он отшатнулся, как будто получил оплеуху. Разом сник. Только что передо мной был владыка мира, а теперь – раздавленный слизняк.

– Откуда вы знаете? Ведь не было никаких свидетелей? Вы пришли сюда меня шантажировать?

Я покачал головой.

– Я пришел передать письмо от твоей бабушки, и просто указал тебе твое место, – ах, как мне хотелось добавить что его место, по моему мнению, у параши, но я выполнял поручение Орти, и все это меня, по большому счету, не касалось.

– Откуда у вас это письмо? – дочитав до конца спросила старуха.

– Мне передал его один друг, – уклончиво ответил я.

– У меня нет сомнения, что писала моя мать, там поминаются многие факты которые знали только я и она, но… Но этого не может быть. Судя по дате, письмо написали месяц назад.

– Наверное, – я пожал плечами. – Я не читал до конца.

– Но ведь этого не может быть, – продолжала старуха. – В любом случае моя мать должна была давно умереть. Это – невозможно. Ей сейчас должно быть больше ста лет.

– Меньше сорока, должен вас уверить…

– Ты врешь! Ты хочешь денег! – взвился народный избранник. Он метнулся ко мне, и я вынужден был остановить его, заломив ему руку.

– Если бы мне нужны были деньги, я действовал бы по иному, – объяснил я ему.

– И что же вы все-таки от нас хотите? – поинтересовалась старуха. – Пусть даже письмо – не фальшивка, в чем я лично очень сомневаюсь – что вам надо от нас?

– Не от вашего сына, а от вас лично. Напишите, как сложилась ваша жизнь, что у вас все хорошо, вы вырастили сына – урода, – я дал пинок депутату, отшвырнув его к окну. – Прошу прощения, про «урода» писать не надо… Главное напишите, что прощаете ее за то, что она не смогла забрать вас в свой рай. Оставьте письмо на столике у вашего изголовья…

С этими словами я исчез. Орти забрал письмо через два дня. Начиналось оно так:

Дорогая мамочка,

не знаю правда ли ты жива, или нет, но в любом случае, получив от тебя весточку, я хочу сказать, я люблю и прощаю тебя… Ты – мой единственный светоч за все эти годы. Ежедневно и еженощно вспоминала я о тебе и если бы ни твой образ я бы не смогла выстоять…

Нина Андреевна скончалась от рака через три дня после того как Тогот забрал письмо.

Глава 8 Бубновая дама

Женщина, какой бы праведный образ жизни не вела по сути своей сосредоточие зла.

М. Каддафи

Выстрелы слились воедино. Ольга палила куда-то во тьму. Кто-то стрелял в ответ. Неожиданно у меня над ухом, перебив автоматную воркотню, грохнул обрез. Это вывело меня из состояния ступора. Вскинув калаш, я пальнул куда-то во тьму, целясь по огонькам выстрелов. Отдача качнула, и я едва удержался на ногах.

Не знаю, попал я в кого-то или нет.

Неожиданно пальба прекратилась.

– Ну и? – я пристально вглядывался во тьму глубин здания, пытаясь заметить хоть какое-то движение. Но все замерло.