Проводник

— Ничего, — сказала я, как только смогла говорить. В отчаянии, я схватила полотенце для рук, висевшее на подставке, и протерла им зеркало. Я не собиралась возвращаться в Брукхейвен снова. Я ни в коем случае не проведу весь выпускной год в психлечебнице. Конденсат, исходящий от душа, облегчил мою работу, но, к тому времени, когда я закончила, белое полотенце все было измазано черными пятнами. Кэш не должен это увидеть. Никто не должен.

— Ей нужно уделять больше внимания, — сказал доктор маме, словно Эммы там и вовсе не было. — Такое агрессивное поведение не редкость для молодых людей после психологической травмы.

Кэш постучал по ту сторону двери кончиком ботинка.

— Ты в порядке?

Глубоко вздохнув, я спрятала полотенце в корзину с бельем и открыла дверь. Он быстро вошел в туманную комнату. Сначала показались его руки, ноги, а затем и он весь, застывший в дверном проеме.

— Я в порядке. Но мне правда нужно принять душ. — Он посмотрел на меня в изумлении, и я добавила — Мы можем провести время вместе позже, хорошо?

Я попыталась закрыть дверь, но Кэш придержал ее ботинком и снова открыл.

— Что происходит, Эм? — Его шоколадные глаза вглядывались в мое лицо. — Каждый раз, когда я вижу тебя, ты пишешь в этом глупом дневнике. Ты ведешь себя как псих в школе и снова спишь со включенным светом. Не держи все в себе как в прошлый раз. Поговори со мной. Я хочу помочь.

На мгновение я уставилась ему на грудь, а потом произнесла:

— Все в порядке. — Я заставила себя улыбнуться. Не было похоже, чтобы он поверил мне. — Послушай, мне просто приснился страшный сон, хорошо? Они всем сняться. Я же не устраивала тебе взбучку, когда тебе приснился тот кошмар про клоунов и Джастина Бибера.

Я ожидала, что он засмеется и оправдает себя, напомнив, как сильно он был пьян, когда ему приснился тот сон, но он так не сделал. Он не собирался оставлять это вот так.

— Это же не просто сон, и ты знаешь это, — сказал он, его брови сомкнулись. — Ты снова уходишь от темы. Я чувствую это.

Я посмотрела в сторону, зная, что он был прав. Ненавижу лгать ему.

— Я же сказала, со мной все в порядке. Я даже принимала лекарства. Я не знаю, что ты еще хочешь от меня услышать.

— Я хочу, чтобы ты со мной поговорила. Я хочу, чтобы ты перестала лгать мне тем же враньем, которым обманываешь свою маму. Это не работает со мной, Эм. Я знаю тебя.

Как я могла сказать ему, что больше не отличала сны от реальности? Что я чувствовала, как будто кто-то следил за мной. Что я могла ощущать их присутствие как поток тепла, постепенно спускающийся по моей коже.

Выход был: не рассказывать.

Я закрыла глаза, не желая его видеть.

— Кэш, пожалуйста.

Он издал отчаянный стон.

— Ладно. Только поторопись, и давай что-нибудь поедим. Тебе станет лучше.

Я закатила глаза.

— Ты хочешь, чтобы я просто что-то приготовила.

— И это тоже. — Он облокотился руками о дверной проем так, чтобы я не могла его вытолкнуть. — Ну же, Эм. Не заставляй меня идти домой так рано.

Я вздохнула. Кэш был как бродячая собака. Нам было шесть лет, когда его мать ушла из семьи. В тот день она покормила его лишь арахисовым маслом и бутербродом, намазанным джемом. И с тех пор, я не могла от него избавиться. Для меня он навсегда останется тем печальным мальчишкой, сидящим у меня на крыльце с джемом, размазанным по щеке.

— Я испеку тебе немного лепешек, после того как приму душ, но мама посадит меня под домашний арест пожизненно, если найдет тебя здесь. Прости.

Он нахмурился и погрузил пальцы в черные, колючие волосы.

— Замечательно. Если я переживу гнев отца, тогда встретимся снаружи через час. Я подвезу тебя, чтобы ты взяла свой тупой кофе.

Я махнула ему рукой на прощание, но он остановился в коридоре. Он постучал пальцами по стене, на которой висела наша последняя семейная фотография с папой.

— Кто такая Элисон? — спросил он.

Я застыла.

— Что?

— Элисон, — сказал он. — Ты произнесла это во сне прошлой ночью. Ты сказала «Я не Элисон».

Приглушенные воспоминания, которые не принадлежали мне, окутали мой разум и проникли в уголки зрения словно чернила. Я сморгнула их, желая смыть их с себя.

— Кто она?

Я потрясла головой и коснулась дверной ручки, готовая положить конец этому разговору.

— Честно, я не знаю.

Глава 3

Финн

Мэв явно совершенствовалась в этом. И мысль о том, что она была так близко, пока меня не было, заставляла мои внутренности покрыться мурашками. Боже, она была в ванной Эммы. В десяти шагах от ее спальни. Если бы она задумала совершить что-то большее, чем просто напугать ее, я не смог бы остановить ее.

Я потер шею и через маленькую солнечную кухню уставился на Эмму. Я должен был что-то понять. Должен быть другой выход кроме как рисковать ее жизнью, пока меня вызывали.

Рейчел, мама Эммы, суетилась по кухне, словно шмель в желто-черной тренировочной одежде, пока Эмма убирала муку со столешницы и ставила молоко обратно в холодильник. Они находились в одной комнате, но казалось, что они были на противоположных полюсах. Я задумался, было ли это так до того, как умер ее отец.