Я была в шоке от холода. Он обжег меня, и это было нечто совсем необычное. Холод, который был не просто температурой. Это была боль. Пульсация. Резь. Поглощение. Я хватала ртом воздух, но он будто не проходил в легкие. Ничего не получалось. Лед пронизывал кровь в моих жилах. Ноги по ощущениям будто превращались в бетонные плиты.
Рука коснулась моей щеки. Мир наполнялся через эти пальцы, будто теплым медом. Поражая меня. Зовя меня по имени.
— Как ты думаешь, что, черт возьми, ты делаешь? — сказали громким голосом. Рука отпрянула. Я почувствовала себя потерянной без нее. Холод. — Не прикасайся к ней. Никогда.
— Я не…
— Я не знаю, что произошло с тобой сегодня. Просто делай свою работу. Ясно?
Голоса прекратились, и снег захрустел рядом с моим лицом. Тепло пропало. А потом… боль. Темнота. Везде. Я закричала в своей голове, но не услышала ни звука из губ. Глазам не удавалось найти свет. Что-то острое разрезало меня. Расщепило меня надвое. И я стала невесомой. Все онемело.
Я открыла глаза и уставилась на тень мальчика, стоявшего передо мной. Его зеленые глаза осматривали меня задумчиво, будто он ждал момента, чтобы сломать меня. Или, по крайней мере, понять, что вообще случилось. Я оглянулась на тело, лежащее передо мной на снегу. Ее губы были синими. Красный ареол крови окрашивал снег вокруг ее светловолосой головки.
Это была я.
— Я… я умерла? — я отшатнулась назад, чувствуя страх и безнадежность, но две руки схватили меня за плечи.
— Все будет хорошо, — прошептал он. — Я собираюсь забрать тебя кое-куда прямо сейчас. В одно безопасное место. Подальше от этого.
Я развернулась в его руках и кивнула, стоя против его груди. Это было то, что, как предполагалось, происходило, когда ты умирал. Прямо как мама говорила. Я больше не должна бояться. Небытие было тем, чего нужно бояться. Не это. Я озиралась, ожидая свой тоннель ярко-белого света. Так они говорили в церкви.
— Г-где свет?
Мальчик откашлялся и проложил небольшую дистанцию между нами.
— Фактически, ты идешь в другое место.
— Куда?
— В Межграничье.
Я разинула рот.
— Куда?
Мальчик поморщился и уставился унылым взглядом в тускнеющее небо.
— В Межграничье. Это что-то вроде сортировки для душ. Это то место, куда ты идешь, пока они не увидят, что ты пригодна для еще одного шанса.
— Для другого шанса? Как реинкарнация?
— Среди других вариантов, да. Когда и если они решат, что это правильно, то ты получишь шанс где-то в другом месте.
Я посмотрела на синий Шевроле, наполовину погруженный в ледяную реку, затем вниз на безжизненное тело Зака Мюррея. Я, как предполагалось, должна была поехать домой с моей сестрой, но я попросила ее прикрыть меня, так я могла поехать с Заком. Я не знала, что он выпил, пока мы не оказались на дороге.
— Ты не должна бояться, — сказал парень. — Ни меня. Ни того места.
Я снова кивнула и положила свою руку в его. Его прикосновения чувствовались теперь холодными. Утешающими. Он потянул нас вперед, пока мир не размылся вокруг меня, делая все серым и скучным. Я моргнула и увидела ворота. Они маячили перед нами, будто деревянного цвета тени, в окружении тумана. Я сжала руку парня, нуждаясь в контакте больше всего именно в этот момент. К моему удивлению, он тоже сжал ее в ответ.
— Ты не хочешь узнать мое имя? — спросила я.
Он остановился, когда мы дошли до ворот и дал двумя пальцами волну мужчине в серой одежде. Тот скользнул по мне взглядом, выглядя озадаченным.
— Ты хочешь, чтобы я узнал твое имя?
— Я бы не спрашивала, если бы не хотела.
Он улыбнулся и посмотрел на свои ботинки.
— Хорошо, я думаю, что лучше ты мне сама скажешь его сейчас, или я буду использовать прозвище Умная Задница.
Я улыбнулась.
— Меня зовут Элисон.
Он кивнул и поприветствовал мужчину, открывающего ворота. Большие серебряные решетки отомкнулись, и мы проскользнули внутрь.
— Ты не собираешься сказать мне свое имя? — спросила я.
— Почему ты хочешь его знать?
— Я никого здесь не знаю.
Парень посмотрел на меня, грусть поселилась в уголках его глаз.
— Поверь мне, Элисон. После сегодняшнего дня, ты не захочешь знать меня.
Я сложила руки на груди.
— Ты собираешься сказать мне свое имя или нет?
Он ждал, когда охранник отойдет, и, наконец, произнес:
— Финн. Меня зовут Финн.
Я взяла Финна за руку и пожала ее. Папа всегда говорил, что было вежливо — пожать чью-то руку, когда они называли вам свое имя. Финн уставился на наши переплетенные пальцы, его брови сошлись на переносице, как будто он не знал, что думать. Наша плоть мерцала и пылала. У меня перехватило дыхание.
— Ты — ангел, не так ли? — восхитилась я.
Финн убрал свою руку от меня и покачал головой.
— Даже не близко.
Он кивнул охраннику, который наблюдал за нами с опаской, и выбежал за ворота. Я сжала пальцы вокруг решеток после того, как они закрылись.
— Ты вернешься?
Он потер рукой затылок и посмотрел вокруг, как будто кто-то мог подслушивать.
— Я здесь каждый день. Это моя работа.
В груди трепетало, там, где раньше было сердце.
— Так, если я буду ждать здесь завтра, я увижу тебя снова?
Финн сжал пальцы на решетке поверх моих пальцев.