Проводник

Я проглотил страх, зародившийся в моем горле, и бросил настороженный взгляд на Анаю.

— Ты тут босс.

— Жалеешь ли ты об этом? — спросил он, ни на мгновение не поворачиваясь ко мне лицом. Его взгляд остановился где-то за горизонтом.

— О какой части?

Бальтазар рассмеялся. Звук эхом отскочил от стен, но я не мог его не увидеть, не почувствовать.

— Обо всех. — Он аккуратно скользнул по мне взглядом. — Не жалеешь о том, что забрал у Мэв шанс на человечность? Не жалеешь о том, что отдал этот шанс Эмме?

Это были вопросы, о которых у меня не было времени подумать. Изображения Эммы, хромающей и безжизненной, промелькнули в моем сознании. Если Мэв способна на такие вещи, то она не заслуживает шанса на человечность, потому что внутри нее не осталось ничего от человека. Опять же, если бы я не дал Мэв причины, чтобы ненавидеть меня, то это как раз и случилось в первую очередь.

— Я… я не знаю.

Его одежда шумела на ветру, но я не чувствовал ветра. Бальтазар вздохнул.

— Я не жалею ни о чем из этого.

Шок прошел через меня. Я не ослышался? Я не мог.

— То, что она сделала непозволительно. И только Богу известно, где была бы Эмма, если бы ты не посвятил ее безопасности последние несколько лет. Она хорошая душа. С этим не поспоришь. Она не виновата в переходе, который приговорил ее к Земле Теней, и ты это прекрасно знаешь.

Я знал. Не имея возможности говорить, я смотрел ему под ноги, его взгляд не отрывался от горизонта. Тот факт, что он видел свет в темноте, всегда будет вызывать головокружение в голове. Но этого не произошло. В месте, близкому к Всевышнему, исключений не было.

Я сглотнул и собрал мужество, чтобы встать рядом с ним. Под нами располагалась долина с серым туманом, каждая частичка которого мерцала серебром.

— Что ты собираешься со мной делать?

— Мы вернемся к этому, но для начала, я должен кое в чем признаться.

Я приподнял бровь.

— Признаться?

Он кивнул.

— Я не должен был делать тебя жнецом. Это никогда не было твоим призванием. И в тот день, когда имя Элисон не было названо, я знал, что ты толкнешь ее, если я подпущу вас слишком близко. Я позволил этому случиться.

— Что? З-зачем ты сделал это? Почему это произошло, чтобы наказывать меня за это снова и снова?

Он вздохнул.

— Мне нужно было, чтобы она ушла. Мне нужно было разделить вас, чтобы ты смог стать тем, кем тебе надлежало быть.

Я сузил глаза.

— И кем, собственно, мне надлежало быть?

Он повернулся ко мне, уголки его губ горделиво поползли вверх.

— Хранителем, конечно. Если твоя глупая одержимость этой девушкой ничего тебе не доказала, то мне она доказала, что у тебя сердце хранителя. Тебе суждено защищать. Не разрушать.

Это все был его план. Я не знал, что мне чувствовать после этого.

— Я… не понимаю, что ты хочешь от меня услышать.

— У меня есть приказ, предложить тебе позицию хранителя, Финн.

Я никак не мог сформировать соответствующую реакцию. Я знал, что должен был опустить руки и преклонить колени, чтобы поблагодарить Бога за предоставленную мне ​​возможность, но все, о чем я мог думать, было тем, что такая жизнь не будет включать Эмму.

— Как ты смеешь отказывать мне, когда я предлагаю тебе то, о чем твои брат и сестра могут только мечтать?

Истон заговорил из угла комнаты.

— Соглашайся же, Финн. Не будь дураком.

— Этого нет в твоем сердце, не так ли? — яркий взгляд Бальтазара задумчиво остановился на мне. — Нет… нет больше места ни для чего другого в твоем сердце, не так ли?

— Мне очень жаль, — прошептал я, интересно, какие последствия ожидали меня после отказа. Насколько я знал, никто никогда не отклонял подобное предложение.

— Ты понимаешь, что я не могу позволить тебе продолжать в том же духе, — сказал он устало. — Я не верю, что ты будешь держаться от нее на расстоянии. Я не могу позволить тебе продолжать нарушать законы ради простой смертной, которая ничего не значит в великой схеме вещей. Итак, что же нам делать?

Я смотрел на вращающиеся тени на горизонте, чувствуя безнадежность.

— Я не знаю.

— Чего ты хочешь, Финн?

Без раздумий, мои губы отчаянно выговаривали имя Эммы.

— Эмма. Я хочу Эмму. Я хочу быть… живым.

Он глубоко вздохнул, его глаза расширились, когда он осмотрел меня.

— Что тебе дать? Вечную службу, возможно?

— Что?

— Ты не хочешь принять мое предложение стать хранителем?

Вечность без Эммы на всю жизнь? Мысли бились об меня, и я не успевал с ними бороться, и каждая последующая мысль делала меня еще слабее. Ее смех, богатый и сияющий, как музыка в ушах, ощущение ее кожи, движущейся по моей, вкус ее губ на моем языке.

— Да. — Прошептал я, прежде чем полностью потерял контроль. Я упал на колени, боль от потери ее все еще была свежа в моей груди. — Я ничего не буду делать.

— Очень хорошо. — Что-то в его голосе прозвучало окончательно, и для меня это странно прогрохотало, как примесь страха и надежды. — Тогда мы можем сделать только одну вещь. — Он повернулся ко мне лицом, свет вокруг него мерцал настолько ярко, что мне пришлось прикрыть лицо рукой. Страх пробежал по спине, когда портал вдруг появился за ним.