Проводник

— Да понимаешь, времена изменились. Слишком много крыс развелось.

— Так…Понятно. И ты мне можешь что-то предъявить?

Изрядно осунувшийся старый друг пронзительно глянул прямо в глаза.

— Знаешь, Джонни. Ты как-то сильно изменился. Не пойму… Скажи, куда ты подевался из больнички?

Макс криво усмехнулся.

— Никуда. Там стало слишком жарко, если ты понимаешь, о чём я.

— Так ты тоже его засёк? — оживился Бруно. — Молодец. А я едва успел унести ноги, когда он стуканул. Иду к тебе в больничку, прохожу мимо поста, а этот хмырь сразу к телефону. И шепотком так, сука, пригласите лейтенанта Дрегана. Я сразу всё и смекнул. Нырь в твою палату, там пусто. Ну, думаю, одно из двух. Или нашего Джонни повязали, или крыса наконец-то нашлась… Ну, и что ты на это скажешь?

— Скажу, что тебе надо включить мозги. Сам подумай, если я крыса, почему тебя там сразу не взяли? Почему я свободно расхаживаю здесь, а не парюсь в обезьяннике? Думай, Бруно, думай. Ты же ведь всегда вначале думаешь, потом стреляешь. Не зря тебя так ценит Алонсо…

Бруно скривился.

— Уже не ценит. Взяли его. И дона тоже.

— Мадонна миа! А что адвокаты?

— Да сосунки твои адвокаты, — Бруно опустил пистолет и плюхнулся на траву. — Там нашлись ребята покруче. Даже залог в десять лимонов не помог. Чёртовы дармоеды!

Поморщившись, Макс неловко уселся рядом, вытянув раненую ногу.

— Да, дела… А как остальные?

— А кто их теперь знает, — Бруно сорвал травинку и рассеяно прикусил в уголке рта. — Телефоны молчат вторые сутки. Наверно все в бегах, кто успел.

— Понятно… А меня значит, ты тут всё это время пас.

Бруно пожал плечами.

— А чего ты хотел? Я просто включил мозги, как ты говоришь. Если баксов никто не брал, значит они здесь. А раз тебя нет в больничке, значит или ты или копы рано или поздно за ними придут. Осталось только подождать.

— Логично. А если бы я им всё-таки не сказал? И ты вот так бы здесь и сидел до самого второго пришествия и ждал, когда меня выпустят из тюряги?

Бруно снисходительно усмехнулся.

— Тоже мне, нашёлся тут немой. Ты так говоришь, как будто никогда не сидел в обезьяннике. Да с тобой там даже и никто связываться бы не стал. Прошлись бы пару раз дубинкой по яйцам, не то чтобы сказал, запел бы канарейкой как миленький!

— Да уж, — невольно прыснул Макс. — В церковном хоре… Ладно. С этим-то что будем делать? — кивнул на кейс. — Предлагаю по-братски, пополам. В конце концов, мы с тобой на дона почти десять лет горбатимся. Не знаю как ты, а лично я уже давно не был в отпуске. Как ты на это смотришь?

— Как, — Бруно задумчиво почесал стволом заросший щетиной подбородок. — Наверно ты прав. Дону мы ничем теперь не поможем, пора подумать и о себе… Значит пополам, говоришь?

— Угу. Думаю там лимон или около. Как раз по пол лимона на брата.

Бруно усмехнулся.

— Ага, лимон. Разгубастился. Больше семисот двадцати штук в такой кейс не влезает.

— Да иди ты. Какие семьсот штук? Ты глянь, какой он тяжёлый! Лимон там, точно тебе говорю.

Бруно сокрушённо вздохнул и вытащил складной нож.

— Боже мой, с кем я связался… Давай сюда эту хрень, — нетерпеливо протянул руку.

— Да пожалуйста, — хмыкнул Макс. — Ты его этим ножичком ковырять собрался? Ну-ну. Чисто между нами, вот эти три вмятины от пуль. Он вообще-то бронированный. Я им башку в такси прикрывал.

— Наверно плохо прикрывал, — хохотнул Бруно. — Смотри и учись, бойскаут…

Отжал лезвием колёсико вбок и медленно покрутил циферблат.

— Видишь вот это?

— Что? — наклонился Макс. — Двойка?

Бруно тяжело вздохнул.

— Сам ты двойка. В щель смотри. Видишь вот этот паз? В таких кейсах запирающий механизм имеет паз. Он всегда напротив правильной цифры. В общем, если выставлена неправильная цифра, паз не видно, если правильная, его видно. Короче, давай смотри…

Подкрутил остальные цифры и щёлкнул замком.

— Хоп! А ты говорил. Ножик, ножик…

— Круто, — выдохнул Макс. — Ну ты и медвежатник! Ты где так наловчился?

Бруно польщёно улыбнулся.

— Да скорешился там с одним братаном из бригады Джо. Он когда-то работал грузчиком в аэропорту.

— Похоже парень крутой спец.

— Да хватит тебе, — отмахнулся Бруно. — Они там все так умеют, — небрежно щёлкнул вторым замком и открыл крышку. — Ну, и где тут твой миллион?

Макс заворожено уставился на толстые пачки сотенных купюр.

— Не знаю… По-моему, тут даже намного больше.

Бруно тяжело вздохнул.

— Да, а ты упёртый. Ладно. Давай считать.

Через пять минут на земле выстроился ровный прямоугольник.

— Вот теперь считай, — победно глянул Бруно. — Надеюсь, не забыл, как тётушка Винсенза в тебя вбивала таблицу умножения?

Макс невольно усмехнулся. Откуда-то их глубин памяти выскочила картинка сурово поджатых губ тётушки и увесистая розга в руке. И поднимающаяся волна ужаса, потому как из головы совсем вылетело, сколько же будет семью восемь…

— Ага, такое забудешь. Ладно, чего тут считать. Двадцать на тридцать шесть… Ты прав.

— Вот то-то, — довольно хохотнул Бруно. — И больше никогда не спорь со старшими.

— Нашёлся тут старший. На полгода всего. Ну что, делим?

— Ага. Положить есть куда? Кейс на людях лучше не светить. Уж больно приметный.

— Согласен. Пока в майку спрячу.